Моя по контракту - Маша Малиновская

И вот тут я поперхаюсь, сожалея, что как раз решила сделать ещё глоток.

— За каждую просьбу или провинность. А сам с ответом не спешит. Я тоже хочу кончать от языка, и чтобы долго, а не когда два раз шершавыми пальцами по клитору.

Я зависаю. Кажется, для девушек такие разговоры в порядке вещей, а вот у меня начинают гореть уши.

— Это вот вам со Стасом простительно, — продолжает она, — вы молодожёны, можно из постели не вылезать. Мы первые месяцы брака с Борей трахались до изнеможения. У него ноги тряслись, а у меня цистит прихватил уже через пару недель.

— А уж Стас — мужчина темпераментный, — подмигивает Ира, — мы когда-то, когда я ещё с Пашей знакома не была, пару раз зависали.

Настя толкает её в бок и выразительно смотрит.

— Ну а что такого? — пожимает плечами девушка, — это же было давно.

Знала бы она, что для меня вообще ничего такого. Всё равно.

— Ты главное не ведись на это: "Солнце, ну поцелуй его, пожалуйста", — опять за своё Настя, у которой глаза с каждым глотком начинают блестеть всё сильнее. — Потом с коленей не встанешь. Минет для мужиков как наркотик. Придётся сосать и сосать.

Я радуюсь, что мы уже решаем вернуться во дворик, потому что мои уши уже не просто красные, с них скоро дым повалит. Не привыкла я в таких разговорах участвовать. Девушки явно и от меня пикантных подробностей ждали.

Мы возвращаемся в свои же кресла. Мужчины над чем-то смеются. Присаживаюсь, и мне хочется обхватить себя руками, прикрыться. Ткани купальника внезапно становится как-то слишком мало. Кожа начинает гореть от чужих взглядов. Не только Грачёва, который тоже смотрит, хоть и поджав губы.

— Если замёрзнешь, — говорит Стас и кивает на раскладные шезлонги чуть дальше, — плед там.

Я киваю ему. Хочется прикрыться прямо сейчас. И Стасу, кажется, тоже хочется, чтобы я прикрылась. Стыдно, наверное, что у его жены размер чуть больше единички, не то что у соседских жён, что у Иры, что у Насти добрая тройка.

— Может, искупаемся уже? — Настя поднимается и потягивается, эротично отставив попу.

— У меня есть идея получше, — её муж тоже встаёт и обнимает её сзади, прижимая к себе.

Они же не собираются прямо здесь? Я на такое зрелище не подписывалась.

Девушка воркует и позволяет Борису прижаться губами к её шее. А потом я непонимающе смотрю, как они уходят, кивнув Ирине. И она уходит за ними.

Они же… Ну нет. Может, туалет пошли вместе искать или в кухню за напитками.

Перевожу изумлённый взгляд сначала на Павла, который спокойно курит, а потом на Грачёва, на что тот в ответ едва заметно пожимает плечами.

Мне требуется пара секунд, чтобы сделать беспристрастный вид. Я замираю в кресле и беру бокал, лишь бы чем-то прикрыть изумление на лице.

— Может, поплаваем? — Павел тушит сигарету и смотрит в упор на меня, а потом на Стаса.

И взгляд его слишком… цепкий, что ли. Липкий. Мне хочется поёжиться.

— Нет, Паша, — отрезает Стас слишком резко как для расслабленных посиделок с друзьями. — Мы не плаваем. Тебе стоит отыскать остальных.

Павел в ответ пожимает плечами и поднимается, а потом уходит в том же направлении, что и Борис с девушками.

Мы со Стасом остаёмся вдвоём. И вот теперь мне хочется накинуть плед ещё сильнее, чем в присутствии гостей.

— Они… — нарушаю давящую тишину.

— Пошли трахаться.

Отлично. Я думала он скажет что-то типа: "решили посмотреть сад" или "захотели горячего чаю". Мы оба будем знать, что это ложь, но как бы на том и всё.

— У тебя тут притон, что ли?

— Нет, Ася. Иногда люди развлекаются. Это называют свингерством. Ничего криминального, это их решение.

Свинство, а не свингерство. А точнее, просто блядство.

— А ты почему не присоединился?

— В нынешний период мне это неинтересно.

В нынешний период. Понятно.

— Я в воду, — Стас поднимается с кресла. — Пойдём со мной, если хочешь.

— Я тут посижу.

Грачёв пожимает плечами, и уже через пару секунд слышен тихий всплеск. Я остаюсь сидеть за столиком одна в полутьме дворика, чувствую себя странно. Снова эта дурацкая щекотка где-то в животе и по позвоночнику. Сзади в бассейне тихо настолько, что мне хочется обернуться и посмотреть, где именно сейчас Стас.

Обернувшись, я его не вижу. Секунда. Две. Три.

Встаю и подхожу к самому борту, осматривая подсвеченную воду. Внутри всё обдаёт холодом, когда вижу его под водой ближе к краю. Горло сжимается, но в этот момент он выныривает, а я пугаюсь и оступаюсь на мокром полу.

Скользко. Ноги едут. Сначала моя спина встречается с бетонным углом, а потом голова погружается в воду.

Да, кстати, я не умею плавать.

Вода смыкается над головой, в голове пулей проносятся мысли, что стенки у бассейна слишком гладкие, чтобы я могла хоть за что-то уцепиться.

Я иду ко дну.

Эта мысль осознаётся как-то моментально и одновременно заторможено. Появляется вместе с сожалением о непрожитой жизни.

Но уже через несколько секунд моё тело сжимают и выталкивают на поверхность. Слух атакуют звуки вечера, которые скрыла вода, дыхание восстанавливается, разрывая грудную клетку, рефлексы оживают, и я хватаюсь пальцами за мужские плечи, оцарапывая кожу. Рефлекторно обхватываю ногами Грачёва за корпус, не отдавая себе в этом отчёт.

— Ты дурная, что ли? — Стас держит крепко. Спрашивает, когда я вдыхаю уже достаточно кислорода, чтобы понимать, о чем мне говорят. — Почему не всплывала?

— Я не умею плавать, — выдаю охрипшим голосом.

— Так даже кто и не умеет, бултыхаются, пытаясь выплыть. А ты просто камнем ко дну пошла.

— А смысл бултыхаться? Если всё равно не выплывешь…

— Ну ты правда без царя в голове, малолетка.

Опять обязывается. Ещё и держит так крепко, всем телом к себе прижав.

— Отпусти, — начинаю вырываться. — Ты задолбал обзываться.

— Ладно.

Грачёв разжимает руки, и я снова соскальзываю под воду. На этот раз гребу руками, как могу, пытаясь ухватиться за него, пока не ушла ниже.

И ухватываюсь. За плавки. Но главное же выплыть?

Грачёв ныряет и снова вытаскивает меня.

— Если хотела снять с меня трусы, нужно было просто сказать, Ася, — подмигивает, пока я откашливаюсь, снова вцепившись в его плечи. — Меня бы не пришлось уговаривать.

— Пошлый придурок, — бью кулаком в плечо, но отпустить больше не прошу. — И это ты меня называешь малолеткой?!