Идеаль - Фредерик Бегбедер

Чем я, в сущности, был недоволен? Подумаешь, дело: мой брак снова потерпел крах; я был не в состоянии заботиться о женщине; я возвращался домой все позже и позже, настолько поздно, что получалось все раньше и раньше; к сорока годам мне обрыдло вечно строить из себя незрелого мальчишку, за которым тянется шлейф дурацких проделок и захлопнутых перед носом дверей. Моя личная жизнь следовала по замкнутому кругу: я шел на вечеринку, знакомился там с замечательной, необыкновенной, потрясающей женщиной, твердил ей о своей пламенной любви до тех пор, пока она не влюблялась в меня, мы начинали жить вместе, и вот я уже снова оказывался под домашним арестом и беспрерывно собачился с истеричной психопаткой, которая пачками заглатывала антидепрессанты и снотворное. И снова-здорово: я врал все менее искусно, шел на вечеринку, знакомился с замечательной, необыкновенной, потрясающей женщиной, которую неизменно превращал в агрессивную фурию, властолюбивую ведьму и злобную кикимору. Я обладаю удивительным даром преображать в уродин самых хорошеньких девушек. Редкий талант. Как-то раз жена сказала мне: «С тобой так скучно трахаться, что мне приходится думать о своем вибраторе, чтобы кончить!» Не смейтесь, starets, такие вещи не очень приятно слышать. Когда я, роясь в карманах в поисках презерватива, спросил, как это ей мог понравиться «Умирающий зверь» Филипа Рота, она с умным видом ответила: «Мне нравится читать Рота, но я бы ни за что не вышла за него замуж». В общем, я не только потерял свободу, но должен был еще и жертвовать своими желаниями, подавлять в себе либидо самца, генетически запрограммированного на постоянное приумножение побед, усмирять свое мужское начало — короче, умерщвлять зверя, сидевшего во мне. Вдобавок меня считали серийным хартбрейкером, уничтожавшим на своем пути тонко организованных женщин, и моя квартира все больше напоминала филиал Гуантанамо. Это ваш Создатель сотворил мужское тело подобным образом, мы-то тут при чем? Почему мужчины вечно должны извиняться за то, чем они являются? Почему жены требуют от нас ежедневного самоубийства? Почему ни одному мужу недостает смелости сказать жене правду, только и всего? «Дорогая, я вечно буду тебя любить, ты просто создана для меня, но мне хочется спать и с другими женщинами тоже. Тебе это невыносимо слушать, хотя невыносима на самом деле ты сама: ведь ты отрицаешь сущность моей мужественности. В том, что я сплю с другими, нет ничего страшного, только хватит выспрашивать у меня детали и читать мои мейлы. Ты вольна поступать так же, я тебе не запрещаю, наоборот, меня возбуждает мысль о том, что тебя добиваются другие, потому что, как и все мужики, я подавленный гомик. Твоя ревность настолько реакционна, что ты являешь собой прямое доказательство провала сексуальной революции. Ты рада воспользоваться завоеваниями феминизма, но тебе подавай в то же время и реставрацию супружеской пары по старинке. Ты меня не любишь: ты хочешь прибрать меня к рукам, а это разные вещи. Если бы ты меня любила, как ты уверяешь, тебе бы хотелось, чтобы я постоянно получал удовольствие, с тобой и без тебя, как я тебе того желаю — со мной и без меня. Нам придется расстаться по этой идиотской и тем не менее (мое решение тому доказательство) очень важной для меня причине: мне необходимо касаться других тел, чтобы убедиться, что я предпочитаю твое. Прощай, мегера жизни моей, не понимающая, что такое муж. Предлагаю тебе на выбор самоубийство или лесбиянство, другого выхода из твоего пренебрежительного отношения к основам основ мужского естества я не вижу. Посмотри на меня хорошенько: больше ты меня не увидишь. Желая обладать мною, ты потеряла меня». Как-то утром я прочел одной психиаторше, проживающей на проспекте Великой Армии (что логично, ведь я объявил женщинам войну), письмо Чехова: «Счастья же, которое продолжается изо дня в день, от утра до утра, — я не выдержу. Я обещаю быть великолепным мужем, но дайте мне такую жену, которая, как луна, являлась бы на моем небе не каждый день».[47]По прошествии часа стоимостью 120 евро я заключил свой монолог следующим вопросом: «Доктор, если каждый вечер я напиваюсь ради того, чтобы совратить всех девушек, не проживающих у меня дома, это значит только, что я обычный парень, — ведь не болен же я на самом деле?» Она спокойно посмотрела на меня, потом открыла свой ежедневник и бросила: «Нам следует почаще с вами встречаться». Больше я никогда к ней не приходил. На сэкономленные средства я купил себе майку с надписью: «I'М MARRIED. PLEASE SHOOT ME!».[48]

Я хотел только одного (сам о том еще не догадываясь) — чтобы меня как можно дольше окружали материнской заботой. Когда ребенок становится подростком, мать перестает к нему прикасаться и выпускает его в люди. По достижении половой зрелости наше тело прекращают обнимать, баюкать, теребить, облизывать, ласкать, щупать и массировать. Одно я знаю точно: человеческой коже требуется немереное количество поцелуев в день, в той же степени, в какой его желудку необходима пища; а получает он это только в самом начале своей жизни (если еще повезет, конечно); начиная лет с тринадцати-четырнадцати до нас дотрагиваются гораздо реже. Вследствие антипедофильной паранойи ситуация только ухудшилась: попробуй прикоснись к подростку, и схлопочешь три года тюрьмы в ожидании, пока суд решит, мифоман ли этот юнец или правда травмирован. Западу пришел конец. Наши 2000 см 2 кожи алчут прикосновений, эпидермис ощущает острейшую нехватку губ. Отсюда бешеный успех спа: народ готов раскошелиться, чтобы их полчасика помацали (пара-тройка шлепков хоть отчасти восполняет дефицит поцелуев). Мы подсели на желание, как на наркотик. Нам требуется ежедневная доза новых непорченых тел, общество заточило нас на поцелуи, словно вечных детей, избалованных и беспамятных эгоцентриков. Что касается меня, то свой минимальный дневной рацион поцелуев я оцениваю примерно в тысячу. Если моя шея не войдет в контакт с влажными губами тысячу раз в день, на меня будет страшно смотреть. Взгляните сами: я похож на украинского президента! Надо бы исправить текст «Отче наш»: «Поцелуй наш насущный даждь нам днесь».

Да, да, поцелуи, нежные поцелуи лучше грубой любви, ах уж этот русский междусобойчик, ОТЕЦ МОЙ, ЗНАЛИ БЫ ВЫ! Я всегда обожал смотреть, как девушки целуются взасос, особенно если они при этом носят бусы. Какая красота, глаз не оторвать. И если вы предпочитаете глядеть на небеса, а не на девицу, которая расстегивает подружке кофточку, чтобы напрячь ей соски кусочком льда, это ваши проблемы. А как они извиваются, чтобы снять лифчик, — гремучие змеи отдыхают! Мне кажется, я вполне нормален. «Мне всегда хотелось, чтобы женщины были красавицами и лесбиянками», — говорил Селин. Он во многом ошибался, но тут с ним нельзя не согласиться. Да, я знаю, у меня получится, я изменюсь, стану с Божьей помощью другим человеком, выброшу на помойку прежнего Октава, который гонялся за золотым тельцом и сыпал дорожку на зеркало, чтобы заодно собой полюбоваться. Мне наскучили бабы в «Валентино», жующие жвачку с корицей на сталинской яхте («Максим Горький»). Умастив тело ароматным маслом с пайетками, они вешают крестик меж грудей — условный знак. Мне осточертели novi ruski, которые поклоняются своему проклятому ЗОЛОТОМУ ТЕЛЬЦУ, НА ПОМОЩЬ, ОТЕЦ, спокойно, на чем я остановился?