Проданная мафии - Найн Эванс

— Хочешь закончить тут сам? — интересуется Росс насмешливо.

Саттон входит в комнату и оставляет дверь открытой. Стоит рядом с выходом, пока до его друга не доходит смысл этих действий.

— Буду ждать внизу, — сообщает Винсент, в последний раз смотря на девушку. — Надеюсь, ты всё хорошо запомнила.

***

Шаги в коридоре стихают, и Чарли, развернувшись, направляется в ванную за полотенцем. Холодная вода немного остужает, и он выходит обратно в спальню. Девушка сидит, прижавшись к спинке кровати.

— Дай я взгляну, — Саттон усаживается на кровать, и Нэнси вздрагивает. — Я не сделаю больно.

Паркер сглатывает и поднимает голову, заглядывая мужчине в глаза.

Движение Саттона выходит немного смазанным под её напуганным взглядом. Она так же смотрела на него пять дней назад, и это вызывает неприятные эмоции. Он не зверь и не злодей, чтобы так бояться. Винсент тоже не злодей. Но насколько он может быть отличным парнем для одних, настолько же и плохим для других. Это его работа — оберегать Чарли от проблем.

Нэнси не дышит, пока мужчина разглядывает её шею. Он аккуратно удерживает девушку за подбородок, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Напоследок пальцы Саттона невесомо скользят по покрасневшей коже.

— Это уберёт жжение, — объясняет мужчина Паркер, протягивая полотенце.

От прохладной ткани и правда становится немного легче.

— Спасибо, — сипит девушка.

Чарли не отвечает, разглядывая Нэнси. На этой кровати в окружение подушек она выглядит маленькой. Такой же, как в номере отеля, где они встретились впервые. Испуганный ребёнок, не более. Доверилась кому не стоит, и попала, куда не желала.

— Почему?

Саттон не сразу слышит её вопрос.

— Что почему?

— Почему это происходит? — облизывает Паркер пересохшие от волнения губы. — В цивилизованном обществе не может происходить ничего подобного. Люди не покупают людей.

Мужчина молчит. И правда ребёнок, совершенно не имеет понятия о жизни. Как домашний цветок, который не ведает о сорняках и вредителях. О ней заботились, оберегали, и не объясняли, что в мире бывает всякое. Деньги творят чудеса и приносят боль чаще тем, кто эти самые деньги не имеет.

— Что тебе рассказал брат? Что он тебе пообещал?

— Он сказал, что этот аукцион только для вида, — признаётся Нэнси. — Сказал, что всё не по-настоящему.

— И ты поверила? — усмехается Саттон.

— Он мой брат, — упрямо сходятся её брови на переносице. — Он моя семья.

— И он отдал тебя на растерзание, — спускает Чарли девушку с небес на землю. — Ты слишком доверчива.

Паркер отворачивается. Она не такая, как говорит мужчина. Она не доверяет кому попало, только своим близким. И в брата она верит до сих пор. Он ведь не бросил её на самом деле?

— Он придёт за мной, — шепчет Нэнси и вскрикивает от новой хватки.

Саттон устанавливает с девчонкой зрительный контакт в попытке понять. Неужели она и правда продолжает ждать своего брата? Откуда такая преданность? Чем этот ублюдок заслужил подобное? Да, Карл Паркер умеет пускать пыль в глаза. Это понимают все, кто с ним пересекался. Но ведь сестра знает его лучше. Она видела его настоящую натуру и всё же не оставляет надежды. Что это: глупость или любовь? Чарли задумывается: остался бы с ним кто-то рядом, будь он таким же, как Карл? Любил бы его кто-то после предательства?

Мужчина не замечает, как начинает поглаживать девушку по подбородку, пребывая в своих мыслях. Лишь где-то на задворках он подмечает, что кожа у неё мягкая и гладкая, и что аромат его геля для душа перебивается с другим сладким и нежным, как суфле. На миг их глаза снова встречаются.

— Вы… — не заканчивает Нэнси, прикусив губу.

Её щёки краснеют от ласки того, кто почти является её похитителем. Она чувствует себя больной, и представляет, как зарождается в ней стокгольмский синдром. И это неправильно.

— Пожалуйста, — вырывается у неё жалобно.

Саттон не разбирает, что она у него просит, а потом чувствует, как под ладонью бьётся пульс девушки. Опускает голову и видит, как собственная рука уже переместилась на тонкую шею. Она боится, что он станет душить её, как сделал Винсент? Или чего-то ещё?

— Я не обижу тебя. Я не твой брат.

Росс, устроившийся в гостиной со стаканом в руках, поворачивает голову на звук шагов.

— Ты долго, — сообщает Винсент. — Ну, и как она?

Чарли спускается с лестницы и, подойдя к бару, наливает себе выпить, игнорируя вопрос друга. Через пару десятков секунд на лестнице слышатся другие шаги. Нэнси ступает тихо и замирает, увидев Росса.

— Боишься? — скалится мужчина в хищной улыбке.

— Винс, — осаживает Саттон друга и переводит взгляд на девушку. — Ступай.

Паркер кивает и прибавляет шаг, стараясь скрыться от мужчин поскорее. Очутившись на кухне, она прижимается спиной к стене и переводит дух.

— И что, даже не отшлёпал её за плохое поведение? — улавливает она насмешливый голос.

— Ты сделал это за меня.

— Оу, поверь, брат, я не сделал и половины того, что ты можешь, — продолжает смеяться Винсент. — Мне ли тебя учить, как надо обращаться с такими миленькими малышками. Помнится, раньше у тебя не наблюдалось с этим проблем. Одна помощница патрона чего стоила.

— У нас с ней ничего не было, — усаживается Чарли в кресло напротив дивана.

— Так уж и не было? — сканирует он друга. — Ну, тогда ты многое потерял. Она была бы очень даже не прочь оказаться с тобой или под тобой, — хохочет Росс. — Помнишь, как она вырядилась в школьницу на Хэллоуин? Все наши просто попадали. Такой невинный и одновременно развратный цветочек. Я тогда весь вечер пытался прижать её к стене. Не далась. Всё спрашивала о тебе.

— Она была помощницей патрона, — напоминает Саттон. — И он относился к ней, как к дочери.

— А к тебе, как к сыну, — подхватывает Винсент. — Ох, этот сладкий налёт инцеста. И почему у меня нет младшей сестры?

Чарли не отвечает на этот риторический вопрос, делая новый глоток. Присутствие лучшего друга успокаивает и вносит толику стабильности в его жизнь. А эти похабные разговоры лишь говорят о том, что перед ним сидит настоящий Росс. Винс не конченый извращенец, который двадцать четыре часа в сутки болтает о женщинах, но… Женщин он и правда любит, точнее секс с женщинами.

— Красивые девушки делают этот мир не таким дерьмовым.

Это почти как библейская заповедь, если бы, конечно, кто-то позволил Винсенту писать эти заповеди. В его исполнении их было бы не так много, и все они были бы направлены на что-то греховное.