Во времена Николая III - Борис Юрьев

– Непременно генерал, подумала она,– седой, боевой генерал! Ее сердце ёкнуло от воспламенившейся и нереализованной девичьей мечты выйти замуж за военного и с ним генеральшей уйти на заслуженный отдых.

Нежные пальцы, втирающие ароматные мази на поверхность лица, усыпили пожилого человека. В ответ послышалось сопение. Ярослав Дементьевич спал.

– Что тебе снится, солдат?– проворковала она,– зарево огня или поле сражения?

Женщина размечталась. Ей в юности мечталось, чтобы рядом лежал, мерно похрапывая, заботливый мужчина, на которого можно положиться во всех делах и устремлениях. Мысли ее, как поется в песне, то путались, то рвались. Сердце запело, вспоминая прыгающие строчки из арии князя, мужа Лариной, на балу:

Воспылав нежностью, сердце Анны затрепетало:

В порыве страсти она легонько постучала пальцами по лицу пациента, от чего тот пришел в себя и открыл глаза. В завязавшемся разговоре выяснилось, что он не генерал, а профессор, что было тоже не плохо. Анна совсем недавно сидела на кухне за бутылкой вина и вместе со своей незамужней подругой со стоном пела протяжные русские песни. Сейчас, стоя позади кресла и, помахивая перед лицом профессора пухлой ладонью, как веером, она представляла себя великой актрисой Клавдией Шульженко, репертуар которой был насыщен позитивизмом. Запрыгали строчки из песни «Три вальса». Как там поется, отрывочно вспоминала Анна:

Далее последовала спонтанно возникшая ритмичная мелодия собственного сочинения, под которую воображаемые прыгающие тела, должны были, взявшись за руки, топать и издавать характерные звуки: бум, бум, бум.

Массируя плечи, она вскользь заметила, что полный массаж тела делает дома и предложила свои услуги. Пациент согласился. Анна пришла в квартиру профессора через неделю, а затем еще и еще раз, уже без косметических принадлежностей. Чем чаще она приходила, тем отчетливей у Ярослава Дементьевича появлялась мысль, что массажистка приходит зря.

– Ты ошиблась дверью, спутав понятия: исследователь и бизнесмен,– высказывался Ярослав Дементьевич,– тебе нужен не профессор, а фирмач, у которого живые деньги, струящиеся в кошелек, а я занимаюсь исследованием хлопка и не связан с жесткой работой торговца, связанного с денежными потоками. Бизнесменом нужно родиться. Тебе необходим человек, делающий деньги.

Их встречи становились все реже и реже, пока не прекратились совсем. Профессор не горевал. Он привык к случайным связям и неустроенной личной жизни. Закончив амурные дела, Ярослав Дементьевич погрузился в работу. Единомышленников по выращиванию хлопка в институте он не нашел и поэтому предпочитал большей частью находиться дома, а не в отделе, где ему выделили стол. Поскольку им велась самостоятельная тема, никто из руководства на него особого внимания не обращал. С таким положением вещей не мог смириться председатель месткома Леонид Григорьевич, являющимся одновременно руководителем лаборатории, который напросился на прием к директору Виктору Ивановичу. Руководитель института, по-хозяйски устроившись в кресле, благосклонно согласился принять Леонида Григорьевича. Во время доверительной беседы директор вглядывался в облокотившегося на его стол поджарого мужчину средних лет, переболевшего менингитом, отчего подбородок его вытянулся и подался вперед, кожа стянулась на скулах. Создавалось впечатление, будто обладатель лица за всеми следит и все запоминает. Так оно и было на самом деле. Наряду с профессиональной деятельностью на руководителя лаборатории возлагалась, по общественной линии, ответственность за поддержание трудовой дисциплины, в чем он преуспел. Сотрудники института, смирились с его обязанностями. Ссутулившись и ерзая на стуле, Леонид Григорьевич вещал, что злостным нарушителем дисциплины является Ярослав Дементьевич, который, не числясь ни в одной лаборатории, работает по договорным темам и приходит в институт по необходимости, а точнее, когда ему вздумается.

– Ходят слухи, что он в рабочее время дома, лежа на кровати, читает художественную литературу,– сказал Леонид Григорьевич.– Шутники шутят, что при неожиданном появлении курьеров, предлагающих ему появиться в институте, Ярослав Дементьевич, расправляясь с книгой, как Ленин с буржуазией, отработанным движением бросает ее под кровать. Я прошу вызвать профессора на ковер.

Директор заупрямился.

– Он имеет формальное право на свободное посещение. У него сотни учеников, среди которых есть и академики. Нам с вами нужно работать и работать, чтобы достичь его уровня знаний. За свою жизнь он прочитал столько технической литературы, что не грех заняться и художественной.

– Пусть читает художественную литературу в нерабочее время, а в рабочее время следует штудировать техническую науку.

– Это правильно,– согласился Виктор Иванович,– никто с вами не спорит. Заметьте, что он интересуется не только художественной литературой. В перерывах между чтением беллетристики он находит время на техническую литературу. Его последняя, с успехом изданная монография говорит о многом.

– Мне кажется, что он пишет об одном и том же, о хлопке, – сказал Леонид Григорьевич,– кроме как о хлопке, писать ему больше не о чем.Директор заупрямился.– Уважаемый профессор Ярослав Дементьевич,– возразил он

– О чем, он, собственно, может писать еще, кроме как не о хлопке? Он пишет о предмете, которым владеет. Докучаев всю жизнь писал только об одном, о почве, а его учебники переиздаются из года в год. Их изучают студенты и ученые мужи. Давайте договоримся, что вы оставите в покое Ярослава Дементьевича. Я сам, как-нибудь, невзначай, нагряну к нему и во всем разберусь. Так сказать, поймаю с поличным, и тогда серьёзно поговорю. Давайте лучше перейдем к другим нарушителям трудовой дисциплины.

– К злостным нарушителям можно отнести и Петрова из лаборатории Невыездного,– сказал Леонид Григорьевич.– Вчера к нему из Риги, на неделю, приехала его жена и он, по этой причине, отсутствовал на работе целый день.

– Я в курсе, он брал отгул. Так сказать, отгул за прогул.

– А сегодня утром, проработав час, ушел домой и вернулся в одиннадцать, чтобы еще через час уйти на обед. У него, видите ли, любовь.

– Как вы считаете, стоит ли из-за приехавшей на неделю жены задержаться дома на час? Как она выглядит? Красивая она?

У директора имелась возможность познакомиться с Катериной, но он не воспользовался этим, когда его пригласили на свадьбу. Разумеется, он не поехал в Ригу, но, отметив тактичность ученика, порадовался приглашению.

– Красавица, восточная красавица,– Леонид Григорьевич замялся, желая найти что-то, не соответствующее норме, что ему с успехом удалось.– Красота, но не наша, не русская красота.

Виктор Иванович слышал восхищённое мнение сотрудников о Катерине, но в данный момент его интересовало мнение Леонида Григорьевича. Ему захотелось спросить, что значит «наша» и «не наша», но вопрос показался излишним. Не стоило углубляться в детали, и он строго спросил: – Вы приняли меры, чтобы приструнить прогульщика?