Шустрая Кэт. Курс второй - Елена Гуйда

К тому же ощущение, что что-то стучится мне в грудь, становилось отчётливей, сильнее. Иногда забивая дыхание. И на выдохе с губ срывались облачка пара.

Среди лета.

В такую жарищу!

Не нравилось мне это вот совсем и окончательно. До иголок в пятках не нравилось. Моя свехчувствительная чуйка сигнализировала, что идти нужно в совершенно другом направлении. И желательно очень-очень быстро. Прям очень-очень. Но озвучивать своё дикое желание сделать ноги и чем быстрее, тем лучше, я не стала.

Это моя хилая совесть встала кляпом во рту, не позволяя оставить друзей одних.

Минут через десять, не больше, ходьбы мы вышли на небольшой расчищенный участок. Идеально круглый. Истыканный покосившимися, почерневшими от времени домиками размером чуть больше собачьей будки. Ну… это я, конечно, загнула. Но дома правда были маленькими. Такие обычно сколачивают охотники, чтобы было где переждать непогоду или просто переночевать.

В центре этого поселения, словно прихлопнутый шляпкой гриб, стоял колодец. Тоже какой-то не внушающий душевного спокойствия и равновесия. Вся опалубка была поросшая изумрудно-зелёным мхом. Почему-то от одного взгляда на него вспомнились зеленющие глаза Абрахама — и жутко захотелось домой. Так, как никогда в жизни ещё не хотелось. Но я сильная и красивая, потому титаническим усилием воли это желание в себе зверски задушила и скромно, без ненужного пафоса, похоронила.

Сизый густой туман стелился низко над землей, придавая этому местечку особой жуткости и зловещности. Хотелось передёрнуть плечами, чтобы сбросить липкий могильный холод, что скрывался в этом тумане.

Тем временем ребята разошлись осматривать селение. Оставив нас с Дорком одних.

— Не нравится мне это всё, — озвучил нашу с ним общую мысль куратор, и с его губ сорвалось облачко пара. — Сколько лет здесь практику провожу — этого посёлка не видел ни разу.

Что мне было сказать? Что у меня мурашки даже на пятках от этого местечка? Так оно и так видно. Лучше уже скромненько промолчать.

Магистр Дорк прошёл к колодцу — медленно, словно на каждом шагу ожидал нападения Повелителя Ада. А я решила здесь постоять. Всё ж четверо мужчин и без меня разберутся. Ну а если нет, то потом и я подключусь. Это если что. Может, оно как-то без «если чего» обойдётся…

И только я об этом успела подумать, как в спину дохнуло холодом и прямо у самого затылка прозвучало тихое, но такое зловещее шипение.

Твою ж ты мать… нужно было с ребятами идти.

Как-то так подумала я, прежде чем обернуться…

— Бирм, — услышала я сквозь барабанную дробь, отбиваемую моими зубами, голос магистра Дорка, — ты только не оборачивайся.

Чёрт! Чёрт!!! ЧЁРТ!!!

Вот знала я, что этот походик ничего хорошего мне не преподнесёт. Знала. И понимала. Интуиция мне подсказывала — орала, как оглашенная.

Моя чуйка не то что неприятности крупномасштабные — она погодные изменения предсказывает лучше, чем стихийники-погодники.

— Ма-ма-магистр Дорк, с-скажите мне, что вчера в кашу случайно попал Асвадиус Короватис! — дрожащим от смелости голосом попросила я.

Сейчас я была бы страшно рада этому. Потому как лучше бы то, что я видела прямо перед своим носом, оказалось галлюцинацией.

Если я правильно помню, в книжке с названием «Классификация редких и вымерших видов фауны королевства Идмирия» этот вид числился в разделе «Вымерли к чертям собачьим ещё в позапрошлом веке». Ну или как-то так. А назывался сей вид-линорма.

Весьма неприятная живность. В первую очередь потому, что близкая родственница дракону. Кстати, теперь нужно бы поставить под сомнение и факт вымирания последних. Вон экземплярчик какой. Тоже должен бы смирно сдохнуть. А нет, разгуливает по лесу, приличных недомагесс пугает. Так что кто его знает, может, есть какая вероятность встретить и дракона.

Так вот. Линормы неприятны тем, что имеют сине-зелёненькую непробиваемую, почти как у драконов, шкуру — правда, пластичней. Наверное, потому их и истребили, что на сапоги самое то, что нужно для дальних походов по бездорожью. Помнится, у Трёхглазого Сэма были такие. От деда в наследство достались. Говорил, что носятся вечно и не промокают. Правда, знал он об этом исключительно в теории, потому как у сэмовского деда нога на два размера меньше была. Но берёг, ибо дорогущие… мало того что из шкуры вымершей рептилии, так ещё и умельцев, которые могли бы добыть шкуру, а потом пошить сапоги, в мире больше не осталось вроде. В силу отсутствия материала для практической работы.

Ещё линорма имела ядовитые змеиные клыки и противный нрав. От драконов их отличало наличие всего двух — задних — лап и очень уж гибкое, почти как у змеи, тело. Отличительной чертой их писалась в учебнике стремительность атаки. Я так понимаю, это как типичная кобра.

Именно эта, не до конца вымершая особь, была не очень большой. Чуть выше меня. И получалось, что теперь дышала мне в лицо таким неприятным холодом и смотрела на меня жёлтыми глазами, рассечёнными чёрной вертикальной полоской зрачка. Ну и довершали образ жуткого чудовища небольшие такие, миленькие козьи рожки. Представили? Вот то-то же!

Водилась, по идее, эта живность на севере. В болотах. Ну и, как оказалось, здесь, в Проклятых болотах, тоже.

Короче, та ещё радость на мою голову.

— Бирм, не шевелись! — приказал куратор, заметив, что меня потихоньку начинает относить назад. Это не я. Это инстинкт самосохранения. А я против него никак пойти не могу. Он всегда главнее.

Но услышав предостережение куратора, я застыла, как каменный столб.

— Иначе она меня съест? — пропищала я едва слышно.

— Иначе ты её вспугнешь, и у меня не будет линормы. А я о ней с детства мечтал, — какие… своеобразные мечты у нашего куратора. И только я открыла рот, чтобы повозмущаться, добавил: — А у тебя зачёта по видовым особенностям хладнокровных северных регионов.

О Единый!

Пришлось захлопнуть. Кстати, тоже под давлением дрожащего от ужаса инстинкта.

— Давай, Бирм! Вдох-выдох! И потихо-онечку, о-очень осторожно парализуй её.

— Как?!

— Как-как? Головой о косяк! Бирм, ты сейчас ещё и целительство пересдавать будешь. Ты вообще как сессию сдала?! За красивые глаза и громкое имя своего жениха?

Вообще-то, не жениха пока. Но, кажется, сессию сдала исключительно благодаря своему везению. Так… О Единый! О чём я думаю в шаге от смерти? От яда линормы нет ни одного лекарства или сыворотки. Сейчас ей надоест меня разглядывать… и всё. Была Кэт Шустрой, станет Статичной. Шучу. Это у меня нервное.

— Почему я? — вырвалось у меня прежде, чем я успела осознать, что и кому говорю.

— Во-первых, тебе ближе. А во-вторых, у тебя практика. Вот и практикуйся.