Драная юбка - Ребекка Годфри

Информация о пациентах конфиденциальна, ответила она. Робот, она звучала как робот. Как R2-D2.[10]

Вы можете сказать мне, она жива? Нет, ответила она, я вам ничего сказать не могу.

Я немного повзывала к жалости, рассказала, что Маргарет – моя близкая подруга, и я всего лишь хочу убедиться, что она жива. Черт побери, почти сорвалось у меня с языка, прекрати печатать и просто качни головой. Только скажи мне, что она в порядке. Она не должна быть здесь, ей бы надо бегать по крышам в центре города. Вот где ей место.

Я достала блокнот, начертила карту, отметила на ней «Мина» и нарисовала над ним молнию. Потом я провела линию, изображающую улицу Йейтс, и там, где переулок, я нарисовала меленькую кривоватую звездочку. Маргарет, подписала я, приходи туда, и нам будет очень здорово. С любовью, твоя подруга Сара.

Я выдрала страницу из блокнота и протянула ее роботу, успев развернуться до того, как она смогла мне сказать, что гостям запрещена переписка. Я шла обратно по длинной дороге, розовые цветы трепетали в воздухе, и подняв голову, я увидела одинокую белую чайку, что взвилась с сырых серых скал залива Арбутус. Пытаясь не думать о Маргарет, я побежала, и этот бег, и цветы, и птица – все казалось таким неуместным, будто я не заслужила всего этого. Всей этой красоты.

До переулка, где я в последний раз видела Джастину, не доставало солнце. С улицы витрины магазинов демонстрировали букеты гвоздик, ортопедическую обувь и слуховые аппараты, но в переулке те же магазины оборачивались темными стенами, будто спины людей, что развернулись и уходят от тебя вдаль. Я обнаружила пожарную лестницу и взобралась по металлическим перекладинам быстро, словно за мной кто-то гнался. Клянусь, в ушах у меня все еще звенело Я до тебя доберусь.

Я сидела на крыше и думала, что она будет моим пристанищем на ночь. Мне не на что жаловаться. Зная, что Маргарет в «Склепе», я никогда уже не смогу жаловаться.

Я поиграла с идеями: налет, заложники, побег. Я могла бы приставить нож к горлу пилота и прокричать: А ну давай в Нью-Йорк! Но я не знала, где находится аэропорт. Я могла бы украсть машину, но не умела водить. Я так жалка, что даже не смешно.

А в это время мой отец строит свой новый дом. Я представила его в окружении любимых деревьев, как он пьет черный кофе и насвистывает песню Нила Янга.[11]Может, гладит волосы Сильвии, а та терпеливо ему улыбается.

Китаянка уже, наверное, добралась до Пентиктона. Мне хотелось ей позвонить, но я не знала ее фамилии. Пентиктон должен устроить приветственную демонстрацию, водрузить Китаянку на крышу нарядного «Кадиллака» и обсыпать конфетти. Слава победителю! Ну а почему бы и нет? Устраивают же парады в честь ветеранов войны.

У меня разбегались мысли, а ведь я даже не была под кайфом.

Я подняла голову и увидела небо: цвет застрял где-то между синим и черным. Восстающие из тумана Американские горы казались смутной зазубренной белой стеной.

На улицах уже появились вечерние пробки – очереди машин, направляющихся в пригороды. Зуб даю, Дирк больше не водит машину – его права пропали. Он, наверное, бродит по улице Йейтс с медным кастетом, в компании мускулистого мужичка, которого только что нанял в «Королевском Отеле». Может, он с теми двумя крепкими дровосеками, которые обсуждали, как перекинули бы Джастину через колено и отшлепали.

Маленькая рыжая сучка, за ней должок. Она мне сильно задолжала. Я изуродую ее потаскушечью мордашку. Черт побери, я ее задавлю. Она за все заплатит.

Пока я в одиночестве сидела на крыше, все, что я заметила в Джастине, внезапно сложилось в понятную картину.

Я поняла, почему она красила и кромсала свои волосы. Я поняла зубную щетку на шее, и почему Джастина бегала по улицам.

Маленькая рыжая сучка. Я до тебя доберусь.

Я провела руками по волосам, и они были страшнее, чем у Медузы Горгоны, но этого не хватало для маскировки.

Я решила, что украду ножницы, отрежу волосы и надорву юбку. Тогда я смогу не отсиживаться тут до конца дней своих. Я разыщу Джастину и в этот раз буду смелее. Я начала ее понимать так, как не могла раньше. Я все поняла, даже совет Мина. Тебя все ненавидят. Сторонись оживленных мест.

Она не сторонилась, не стану и я. Я совершила преступление, и Дирк может избить меня или сдать полиции. Но мне плевать.

Китаянка сказала, что колония для несовершеннолетних – веселое место.

«Клетка» – так она ее называла. Стоя на кровати, пританцовывая и прихлебывая «Бакарди», она смеялась над тем, как назвали ее преступление – приставание с целью. Большие слова для маленькой девочки, веселилась она, размахивая бутылкой, точно саблей. Отсидка для несовершеннолетних – это лагерь, подруга. Кормят хорошо, все подруги там же. Это вроде как школа, но без ботанов и спортсменов, вот что сказала Китаянка о колонии.

Внезапно мне страшно захотелось вмазать кому-нибудь по лицу.

Я забрела на автобусную остановку на улице Йейтс, и какая-то старушка бросила на меня обеспокоенный и заботливый взгляд, на который способны только бабушки. Детонька, сказала она, когда я прислонилась всем горящим телом к стеклянной витрине магазина слуховых аппаратов, ты потерялась?

Я побежала от нее и заскочила в «Мерли Норман» – такой нежно-розовый магазин косметики. Там выдавали пробнички и показывали, как накрасить лицо. Я была такая грязная, я надеялась разжиться жидким мылом для лица.

Я взглянула в зеркало и поняла, что ужасно выгляжу.

Продавщица в розовых одеяниях занервничала и залопотала: Я могу вам чем-нибудь помочь? Вам нужна помощь? – а я втирала красную помаду в веки, а синие тени в губы.

Если вы не собираетесь ничего покупать, я должна попросить вас покинуть магазин.

Я болталась на высоте, как беспризорный акробат. Я взбиралась по пожарным лестницам, подтягивалась на выступах, перепрыгивала через щели. Я искала часы напролет. Внимательно разглядывая закоулки, где сорняки прорастали сквозь бетон, я бродила по задворкам.

Я шла по меткам беглянок. На крыше, куда меня водила Китаянка, я нашла спальник Афины.

Китаянка рассказала мне все про Афину, грабительницу банков, с которой познакомилась в тюрьме для несовершеннолетних. В пятнадцать лет та ограбила Королевский Банк на углу Йейтс и Дуглас.

Спальник Афины пахнул дымом и дождем. На клетчатой ткани лежала розовая заколка с запутавшимися в застежке белыми волосинками. Шампунь исчез, его заменила газета. Я просмотрела ее в поисках заголовков о нашем преступлении. «НОВОЗЕЛАНДКА И ТАИТЯНКА В БЕГАХ». Конечно же, там не было ничего подобного. Первую страницу венчало: «ПРОПАЛИ ДВА БАЙДАРОЧНИКА».