Крепость - Виктор Старицын

Начальством теперь уже не скрывалось, что вероятный противник – немцы. С начала марта вдоль границы постоянно патрулировали истребители – «ишаки» и «чайки», отгоняя пытавшихся залетать на нашу сторону немцев. Хотя внешне все было вполне благопристойно. Бывая в городе, Гаврилов неоднократно встречал немецких офицеров. Как говорили, они, по межправительственному соглашению, вели поиск и учет захоронений немецких солдат времен империалистической войны. Впрочем, Кижеватов говорил, что наши тоже вели «поиски захоронений» русских солдат и бойцов – красноармейцев на сопредельной стороне[16]. Само собой разумелось, что этими «поисками» прикрывалась обыкновенная разведка. На территорию крепости немцев, конечно, не пускали. Режим секретности соблюдался, как и раньше. Бойцов из крепости не выпускали совсем. Командиров – только по служебной надобности. Все необходимое для жизни в крепости имелось: магазины, клуб, баня, «чипок»[17].

К майским праздникам все строительные работы закончились. Пленных поляков и тюрьму НКВД из крепости вывели. Других посторонних в крепости не осталось. С утра до вечера подразделения напряженно учились. Увольнения в город и выходные для личного состава отменили.

На торжественном собрании в ДКА комдив Тиманов упирал на необходимость усилить боевую подготовку, ввиду серьезности международной обстановки, чтобы в любой момент дать отпор империалистическому агрессору, который уже готов совершить нападение на СССР. Напряженность на границе нарастала. Все больше немецких войск появлялось на сопредельной территории. С 1 мая отменили все отпуска.

Сразу после праздников пришел приказ отправить семьи комсостава в тыл за старую границу. Гаврилов проводил жену с детьми на вокзал. Юлечка плакала. Она выехала к маме в Саратов. Иван, напротив, почувствовал облегчение. Уж слишком густо немецкие войска обсели границу. Помимо пехоты, за рекой наблюдалось много артиллерии. Немецкие самолеты вдоль границы летали каждый день, и не по одному разу. По словам Кижеватова, диверсанты лезли через границу, как тараканы. А самое подозрительное – немцы начали активно выселять народ с приграничной территории.

В начале мая провели ротные и батальонные тактические учения. Артиллеристы Иваницкого, а следом за ними и полковые артиллеристы, выезжали на корпусной полигон на практические стрельбы. Полковая школа еще в марте выпустила подготовленных отделенных командиров, а также орудийные, минометные и пулеметные расчеты. Стрелки и пулеметчики без перерывов практиковались на собственном полковом стрельбище в Волынском укреплении.

На 22 мая комдив назначил полковые учения. По секрету Тиманов намекнул, что на учениях намечается присутствие корпусного начальства, а может, будет и лично командарм. Сам Гаврилов был практически уверен, что Павел Федорович не преминет присутствовать.

Командующий появился в крепости в сопровождении комкора, комдива и длинной свиты штабников. Свитских разослали посредниками по подразделениям, а высокое начальство поднялось на верхний этаж надвратной башни Тереспольских ворот. Вводные давал комкор. Учения шли в основном по прошлогоднему сценарию. Гаврилов маневрировал подразделениями и огнем, отражая атаки противника на внешние равелины и бастионы всех трех укреплений.

В конце концов, противник с большими потерями прорвался через внешний вал по центру Тереспольского укрепления. Его встретили огнем из редюитов вовремя переброшенные туда резервные учебная и химическая роты. После захвата редюитов противником ему пришлось атаковать предмостное укрепление у Тереспольских ворот, где уже засели разведывательная и саперная роты, прямо перед глазами наблюдающего с НП начальства. Понеся тяжелейшие потери, противник взял предмостное укрепление и попытался форсировать Буг. Переброшенные к Тереспольским воротам резервные роты, сформированные из артиллеристов, массированным пулеметным огнем из амбразур здания кольцевой казармы отбили противника. На этом учения закончились.

Командарм после учений сразу уехал, не оставаясь на разбор. Перед отъездом посетил главный командный пункт, где переговорил с Гавриловым и Иваницким. Положительно оценив готовность гарнизона к боевым действиям, Серпилин поинтересовался пожеланиями командиров.

Иваницкий попросил подкинуть еще радиостанций для связи с корректировщиками. Командующий пообещал.

Гаврилов обратился с просьбой обеспечить полк сверхнормативным боекомплектом. Командующий спросил:

– А сколько сможешь продержаться?

– Пять дней точно, а может быть, и семь, – ответил Гаврилов.

– Получишь боезапас на шесть дней интенсивного боя, – подвел итог командарм. – Но учти, через шесть дней твоей обороны ближайшие части армии будут уже в 90 километрах от Бреста. Еще раз продумайте варианты прорыва. Людей у вас теперь намного больше. Немцы вас обложат плотнейшим кольцом, можешь не сомневаться. После уничтожения артогнем всех переправ они на вас будут сильно злые! Прорыв извне будет поддерживать дивизионный разведбат. Обдумай все по поводу прорыва и приезжай ко мне в штаб армии, вместе подумаем. Я на вас очень надеюсь, Иван Васильевич и Лев Петрович! – пожав руки майорам, командующий отбыл.

Помимо всего прочего, Гаврилов получил еще 8000 противопехотных, 4000 противотанковых мин и 17 тонн колючей проволоки с указанием заминировать и опутать колючкой всю территорию на 500 метров вокруг крепости.

Теперь вокруг всей крепости протянули колючку в четыре кола, плотность мин составила 3 мины на метр периметра.

Несмотря на общую оценку удовлетворительно, поставленную гарнизону за учения, замечаний проверяющими было выставлено на 4 машинописных листа. Да и вряд ли могло быть по-другому при столь малом времени на подготовку личного состава. Больше всего возникло путаницы и неувязок на низовом уровне взвод – отделение. Бойцы и младшие командиры путались в лабиринтах казематов, потерн и ходов сообщения. По приказу Гаврилова, на атакованный участок укрепления с не атакованных позиций должны были перебрасываться две трети ручных пулеметов, половина бронебойщиков и автоматчиков. Все переброшенные должны были оказаться у свободных амбразур. В итоге у многих амбразур толкались по два-три расчета, а другие амбразуры оказывались не занятыми. Бойцы и младшие командиры еще не запомнили все возможные варианты размещения на позициях.

По замыслу командира полка, первыми открывали огонь по атакующему противнику размещенные во фронтальных амбразурах куртины между равелинами и бастионами дивизионные пушки, пулеметы ДШК и снайперы. На каждом таком участке куртины размещались одна дивизионная трехдюймовка, крупнокалиберный пулемет и несколько снайперов. Они открывали огонь на максимальной дистанции, как только противник появлялся в поле зрения. Одновременно противник накрывался беглым огнем полковых минометов из Цитадели. Их основной задачей было подавление артиллерии и минометов, выставленных противником на прямую наводку, а также отстрел бронетехники.