Импровизация на тему убийства - Яна Розова

Иногда я чувствовала себя так, будто мы настоящая семья, но это была лишь иллюзия. Митька радовался, когда мы собирались вместе, болтал всякую чушь, громко смеялся. Слыша Митькин смех, Ник сиял. Как бывшая учительница, я знала, что отцовские чувства делают симпатичным даже самого отвратительного болвана, а Ник, по жизни вовсе не болван, в роли отца был удивительно хорош. От обычного высокомерия не оставалось и следа, он комично напевал Митьке отрывки из итальянских арий, вставляя собственные слова.

Моя иллюзия растворилась в один момент, когда я узнала, что у Ника Сухарева есть любимая женщина.

В среду, 20 октября, минут в двадцать пятого я вошла в «Джаз», откуда должна была забрать после обеда Митьку. За любимым столом моего пасынка я увидела его самого, его отца и молодую женщину с длинными темно-русыми волосами, в красном трикотажном платье. По выражениям лиц сидевших за столом, по атмосфере, окружавшей их, я все поняла без слов.

Ник поднял глаза и мельком, как на что-то неважное, глянул в мою сторону. Зато Митька со всех ног бросился ко мне, потащил к столу, уговаривая съесть кусок сырного пирога. Словно зомбированная, я пошла за ним.

Когда я уже стояла возле стола, Сухарев снова посмотрел на меня и обычным для себя недовольным тоном сказал:

– Знакомьтесь. Это – Жанна, мой адвокат.

– И близкая подруга, – лучезарно улыбаясь, добавила Жанна.

Ник посмотрел на нее так, как никогда не смотрел на меня, – понимающе. Его взгляд говорил: что ж, раз ты хочешь это сказать, то говори, я не буду сердиться.

Жанна смотрела на меня не отрываясь. Ее лицо не выражало ровным счетом ничего.

– Очень приятно. – Мне тоже удалось улыбнуться.

Ник громко сказал Митьке:

– Пойдем, я отдам тебе портфель.

Митька побежал за ним, и я осталась с Жанной. Оказавшись напротив нее за столом, я не могла не кинуть пару оценивающих взглядов на лицо Жанны. Ревниво заметила красивые глаза и губы, но с удовлетворением оценила гладкость кожи на три балла. Мне самой был противен собственный интерес к любовнице Сухарева. Оправдывало только то, что была я обычной женщиной, не святой и не бесчувственной, а еще минуту назад я понятия не имела об обратной стороне жизни мужчины, который начинал мне нравиться.

– Так вы и есть Джен Эйр? – спросила Жанна.

Вопрос был задан почти безразличным тоном.

– Почему Джен Эйр? – Мой голос звучал на удивление спокойно.

– Потому что вы гувернантка, хоть и воображаете себя женой Ника, – сказала она с удовольствием. – Наконец-то я вас увидела и могу вам сказать правду. Ник никогда не решится. Мы с ним вместе уже четыре года, все об этом знают, а вы тут только потому, что Митьке нужна нянька.

Мой сканер подсказал мне, что передо мной женщина, которая решила сражаться за свои отношения. И возможно, она именно оттого так агрессивна, что ощущает угрозу.

– Жанна, вы что-то путаете! – На этот раз я улыбнулась действительно по-настоящему, и в тот же момент ощутила, как с ее стороны стола на меня полыхнуло дикой ненавистью. – Я – жена Ника Сухарева, у меня это в паспорте записано. А вот вы – его близкая подруга. Кстати, вам мама никогда не говорила, что одних женщин мужчины имеют, а женятся – на других?

Жанна неестественно громко и нарочито высокомерно рассмеялась. Люди за соседними столиками стали оборачиваться. Тогда рассмеялась и я. Сумасшедший дом.

Продолжая лыбиться, я любезнейшим образом простилась и направилась к машине. Завершать партию надо было именно сейчас, когда счет был в мою пользу. Сквозь витринное стекло Жанна провожала меня острым, как нож, взглядом.

Вечером я дождалась возвращения Ника из ресторана и пришла в его кабинет. Ник, по обыкновению одетый во все черное, курил у открытой балконной двери. Луи Армстронг исполнял «Сен-Луи блюз».

– Вы подставили меня, Ник.

Он обернулся вполоборота, увидел выражение моего лица и вздохнул. На удивление, подлый предатель выглядел подавленным.

– Простите меня, – тихо сказал он. – Я должен был предупредить вас о ней.

– Издеваетесь? Вы считаете, что, делая женщине предложение, в самый раз рассказать ей о своей любовнице? Знаете, кто вы?

Он молчал, что злило меня все больше.

– Вы – трус, а я ухожу. – Уходить мне не хотелось, но ждать, когда он первый это скажет, казалось невыносимо. – Это все унизительно. Чувствую себя дурой.

Ник затушил окурок в переполненной пепельнице и подошел ко мне. Он по-прежнему выглядел неуверенно и виновато.

– А если все-таки останетесь? – Сухарев немного склонил голову набок. Очень некстати я вспомнила щенка, который был у меня в детстве, пока отчим не решил, что собаке нечего делать в квартире, где есть маленькие дети. У щенка тоже были такие вот виноватые глаза, и он так же склонял голову набок. – Все получилось по-дурацки, я повел себя как идиот. Но вы правы, я не мог сказать вам правду в самом начале. Вы бы ни за что не согласились войти в этот дом.

Он был прав. Разве Ник признавался мне в любви? Разве я сама была влюблена в него? Сухарев указал на диван:

– Садитесь, у меня есть идея.

– Какие тут могут быть идеи, – мрачно парировала я, но на диван села.

Он тоже пристроился на столешнице своего рабочего стола.

– Пусть это будет контракт. – Я слегка обалдела. – Официально мы останемся женаты, но это будет только договор во благо Митьки. Я буду платить вам деньги, причем в два раза больше.

Непонятно, чего я ждала от «идеи» Ника, но от его слов испытала такое разочарование, что даже не знала, как его можно было бы выразить человечьим языком.

Деньги. Опять деньги. Да, они могут изменить отношение к любой ситуации. Жанна победила. Я не буду женой Сухареву, но буду очень, очень дорогим бебиситтером для его infant terrible. Как мило! Я уже открыла рот, чтобы отказаться, но вдруг в коридоре раздался голос Митьки. Он звал меня. Я обернулась к двери, и спустя полминуты в комнату босиком вошел рыжий сонный мальчишка в мятой пижаме с Микки Маусом. Штанины доставали только до крепеньких икр, а рукава – едва закрывали локти. Пижама была самая любимая, поэтому Митька спал в ней уже четыре года.

Он потер глаза и, всхлипывая, заговорил:

– Ты у папы? А мне приснилось, будто ты ушла от нас. Я пошел в твою комнату, а там нет тебя… А ты тут… Пойдем, ты мне почитаешь. Можно, пап?

– Вы согласны? – спросил меня Ник.

Уже не разбирая, о чем же он меня спрашивает, я ответила:

– Да.

Помимо Жанны в моей жизни была еще одна проблема. Мы познакомились с ней в первое мое утро в сухаревском доме. Вообще-то Ник заранее предупредил меня, что в доме живет его больная родственница. Он называл ее экс-тещей.