Гадалка из Зазеркалья - Инна Балтийская

— Это все хорошо, а какой-нибудь документ, который подтвердит мои умения, вы выдаете?

Собеседница на том конце провода на мгновение замялась. Но желание получить двести долларов пересилило минутное чувство неловкости:

— Конечно, дама, мы его выдаем, но после двухмесячного обучения. Стоят такие курсы 500 долларов, зато вы получите сертификат от Датского короля!

Мне показалось, что я ослышалась. От какого, пардон, короля? Может, от принца Датского? Или от бедного Йорика?

— Простите, я не расслышала, от кого сертификат? От Датского королевства?

— Дама, от короля Датского! Он патрон нашей школы биоэнергетики. Приходите, не пожалеете!

Да, есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… «Королевские игры» мне надоели, и я перешла к главному вопросу:

— Ну, раз будет бумага от самого короля, я наверняка приду. Но мне говорили, что у вас преподает магистр Роланд. Можно записаться на курсы именно к нему?

На том конце трубки наступило долгое молчание. Со связью проблемы, что ли?

Наконец любезная дама произнесла слегка охрипшим голосом:

— Душечка, у нас такой не преподает.

— А где я могу его найти?

В ответ из трубки раздались короткие гудки. Ничего себе, нагнал на нее страху магистр! Даже пятьсот долларов, которые я уже пообещала заплатить, не помогли. Я собиралась продолжить обзванивать многочисленные магические курсы и школы, но пришли первые клиенты. И до вечера я так и не вспомнила про маэстро Роланда.

Вечером я позвонила Даше. Оказалось, все не так безнадежно, как мне представлялось. Леопольд Денисович Вырубов преподавал в маленьком частном экономическом лицее, а студент Юрий Максимов, напротив, перевелся в Государственный университет, на факультет русской филологии. Найти обоих можно было без особого труда. Поскольку назавтра мне предстояло приходить на работу только во вторую смену, в первой половине дня я собиралась отправиться потрясти студента.

Утром я опять поднялась ни свет ни заря. Мамочка, наверное, еще видела последние сны. Я уныло мазала маслом ломоть черного хлеба, размышляя о предстоящей разведке боем. Итак, что от меня требуется? Выяснить, говоря протокольным языком, «состоял ли объект слежки в интимных отношениях с опрашиваемым лицом». Всего-то делов. Вот подойду к Юрию и в лоб спрошу «С такой-то трахался? Где, когда, в каких позах?» И он мне все выложит, как на исповеди.

Впрочем, может, и выложит. Кучу всяческих небылиц. Насколько я поняла, зол он на бывшую подругу по самое не могу. Может, за полгода первая ярость немного и остыла, но наверняка ведь не удержится от желания напакостить девушке еще разок. Тем более, судя по жуткому скандалу, парень мстительный и изобретательный. Но мне-то зачем слушать рассказы про триппер и отношения Лены с несколькими мужчинами сразу? Мне нужна правда, и только правда. Ага, придумала, что спросить. Теперь не отвертится? Все в подробностях опишет, голубчик, не хуже чем на допросе!

Я доела бутерброд, аккуратно смахнула крошки в ладонь… Но до мусорника, увы, не донесла. Мою умную голову посетила очередная светлая мысль: надо купить диктофон! А то добьюсь я успеха, поведает мне Юрик чистую правду… а вот поверит ли Ричард устному пересказу? Как ехидно он произнес что-то вроде: «Смотри, ничего не перепутай!». Не понравится юристу рассказ «прынцев», и опять я виноватой окажусь. Что же мне — очную ставку им устраивать? Ну уж нет. 500 долларов у меня есть — куплю хитрый аппаратик, он всего-то стоит сотню «зеленых». Может, еще когда-нибудь в жизни пригодится. Ладонь разжалась, и крошки тут покинули ее. Теперь они сиротливо валялись на полу, поджидая санитаров квартиры — маленьких рыжих тараканов. Сколько мы с мамой их выводили! Но яд прусаков не брал, а давить их тапками было слишком хлопотно. А я рыжих регулярно подкармливала, конечно, не специально. Вот как сейчас — задумывалась, и остатки еды вместо мусорника попадали куда-нибудь за кухонную плиту. Я постояла минутку, размышляя, взять ли мне щетку и совок, потратить ли пять минут на уборку — и решили не терять времени зря. Тараканов все равно никогда не выведем, пусть уж кушают животные.

Я доехала до центра, зашла магазин бытовой техники и увидела на стеклянном прилавке цифровой диктофончик. Мне он понравился сразу: такой хорошенький, серебристый, плоский, размером с зажигалку, он превосходно влезал не только в дамскую сумочку, но даже в крохотный наружный карманчик моего льняного жакета. Причем ткань почти не топорщилась, ни за что не догадалась бы, что в кармашке лежит что-то кроме носового платка. Я заплатила около сотни долларов, и, довольная, пошла в университет. У всех студентов сессия, где-нибудь Юрик да отыщется.

Мне повезло, сессия у филологов была в самом разгаре. В деканате я узнала, в каком кабинете сдает экзамены группа Юрия Максимова, и бодро отправилась на поиски студента. Увидев в коридоре довольно большую группу студенток, среди которых, как гвоздь на ровной доске, торчал один-единственный представитель сильного пола, я без колебаний подошла к ним.

— Этот парень — Юрий Максимов? — тихо спросила я у девчонки, стоящей ближе всех к заветной двери.

Девушка кивнула. Я некоторое время рассматривала одного из лениных «прынцев». Юрик оказался долговязым юнцом с подростковыми прыщиками на подбородке. Несмотря на жару, на нем красовался лиловая замшевая курточка, на обгоревшем носу тусовались черные солнечные очки. Юное чудо природы расслабленно привалилось к стене, выставив вперед длинную ногу. Не думайте, что в руках студента находился конспект. О нет, между указательным и средним пальцем кокетливо дымилась тонкая сигаретка. Изящными движениями он подносил сигаретку ко рту, слегка затягивался, и опять опускал тонкую кисть. Ноготки блестели, похоже, подкрашенные бесцветным лаком. Если бы я не знала, что этот тип всерьез считал себя лениным женихом, подумала бы, что он голубой, аж до синевы. Похоже, тут надо действовать решительно.

Я вбурилась в плотную толпу студентов и громко сказала:

— Юрий, привет! Я сестра Лены Усольцевой. Вы знаете, что она беременна от вас?

Студент так и замер на месте. Его загорелое личико мигом побледнело, затем на скулах вспыхнули яркие багровые пятна. Он прокашлялся, попытался открыть рот, но губы отказывались повиноваться. Минут пять бедняга пытался совладать с непослушным органом речи. Потом зачем-то снял солнечные очки. На мой взгляд, абсолютно напрасно. Очарования ему этот жест не прибавил. Глазки у парня оказались маленькими, блекло-голубыми, к тому же трусливо бегали по сторонам. Со всем сторон послышались сдавленные смешки. Разнаряженные девицы вокруг навряд ли знали историю с Леной и скандал в деканате, но ситуация их живо заинтересовала. Толпа вокруг нас становилась все гуще. Пока студент мялся, вокруг раздавался шепоток — девчонки пересказывали мои слова тем, кто недослышал.

Наконец к долговязому вернулся дар речи. Он быстро огляделся, затем зашипел на меня: