Фабрика мертвецов - Кирилл Кащеев

Митя рванул рычаг, паро-конь опустился на передние копыта – гибкие пружинные суставы мягко подогнулись и выпрямились, принимая на себя вес стальной махины. Автоматон встал, окутавшись паром по брюхо и упираясь мордой в ржавые ворота. Меж кованными завитушками причудливой монограммы, жалобно, как протянутые за подаянием ладошки арестантов, торчали ветки растущих за воротами деревьев. Отец сдвинул гоглы и вытер мокрое от пота лицо:

–Вот это наш новый… …наше новое имущество и есть. Как говорится, добро пожаловать.

Митя скептически хмыкнул – в свете лошадиных глаз был отлично виден красующийся на воротах заржавленный замок.

- Я отбивал телеграмму, что приедем. Наверное, нас сперва в Екатеринославе ждали…

- Если вы, батюшка, соизволили сообщить в телеграмме о своей новой должности, может, и ждали.

Отец едва заметно поджал губы: наверное, после подарка… нет, после их безумной скачки ожидал другого обращения. И напрасно. Недостойно светского человека и дворянина продаваться за паро-коня… хотя Митя подозревал, что тот же ротмистр Николаев за паро-коня продался бы легко и даже с восторгом. Ну и… он просто не умел говорить с отцом по-другому!

- Не сообщал. Думал в отпуску освоиться в имении, а потом уж вступать в должность.

- Телеграмму от неизвестного помещика господа канцеляристы просто похоронили под грудой дел. – заключил Митя.

Кто бы тут не жил ранее, ограду он ставил на совесть, в зазор между пиками протиснулась бы разве что кошка. Лезть поверху Мите откровенно не хотелось: сразу виделось как ржавые навершья рвут ему штаны, и он валится на ту сторону, сверкая голым задом! Мало, что дорожные брюки от «Андре» было безумно жаль, так еще увидит кто… Это если ты элегантен и в седле паро-коня – так никого, а если в драных штанах и на заборе – сразу невесть откуда толпа народу!

– Отъедь-ка…—отец дернул рычаги, его паро-конь поджал ногу… и долбанул копытом в замок. Ворота жалобно крякнули – замок отвалился вместе со скобами. Отец потянул створку, направляя коня внутрь… и недоуменно обернулся. Ворота заперты, замок заржавлен… а створки ходят бесшумно, словно их заботливо и постоянно смазывают.

- Кто тут раньше жил? – косясь на монограмму на воротах, спросил Митя.

- Выморочное имущество. – отец настороженно огляделся, словно ожидая увидеть того, кто смазал петли. – Последний владелец умер, успев наделать долгов. Имение отошло казне, хотели на аукцион выставлять, а тут…

«Подвернулся отец-правдолюбец, которого надо было и вознаградить, и услать подальше». - мысленно закончил Митя.

За поросшей сорняками клумбой, темен и безмолвен, громоздился помещичий дом. Замка на дубовых дверях не было, но сами двери не открывалась, точно были заложены изнутри. Окна длинного приземистого здания закрывали глухие ставни.

- Там ставня неплотно прилегает! – обрадовался Митя. Мысль, что внутри, как сокровище в башне сказочного колдуна, таится кровать, заставляла позабыть о приличиях. Он выудил отвертку из ящика паро-коня, и всадил ее под край ставни. Кракнуло, откололась длинная влажная щепа и… вся ставня с грохотом вывалилась наружу, открывая раму с выбитым стеклом. - Я влезу, и открою изнутри. – фонарями глаз паро-коня Митя осветить почти пустую комнату: только обломки да мусор на полу. Ухватился за подоконник. Просунулся внутрь до половины, навалившись животом на край обветшалой рамы…

Узкая, длинная, словно у огромной крысы, морда высунулась из-под подоконника и у самого лица Мити лязгнули стальные зубы. Он успел отпрянуть, и с воплем полетел вниз, под копыта своего паро-коня. С размаху ударился спиной об землю и взвыл от боли.

Узкая морда высунулась из окна, глаза полыхнули как две свечки и тут же погасли –тварь с металлическим скрежетом выпала следом. Прямиком на Митю.

Митя кувыркнулся в сторону. Напавшее на него существо принялось с лязгом подбирать лапы… и окуталось паром. Стоящий на четвереньках Митя даже замер, с некоторой растерянностью глядя на старого, да что там – даже дряхлого паро-пса. Образец десяти-, если не пятнадцатилетней давности, в нем еще не было искусности и точности в выработке деталей, как у современных железных охранников. Он и на пса-то походил весьма условно: больше на приземистую крысу-переростка с крокодильими челюстями, вконец разболтанными винтами суставов, и явно перегревающимся котлом – пар валил не только у него из ноздрей, но и из-под хвоста. Спинной панели у пса не было вовсе, и было видно как внутри, засекаясь и цепляясь друг за друга, крутятся шестеренки. Но пес не только двигался, но и явно был настроен на охрану!

Пес прыгнул – стремительно, как и не ждешь от такой развалины. Митя нырнул меж копытами своего паро-коня. Пес кинулся следом – лязгая и вихляясь, будто лапы его так и норовили заплестись одна об другую. Митя успел откатиться. «Конец сюртуку. И брюкам тоже!»

Очнувшийся отец свесился из седла, с размаху ударил пса тростью, норовя перебить один из механических суставов. Паро-пес развернулся неожиданно прытко, взрывая землю острыми когтями… Щелк! С лязгом медвежьего капкана железные челюсти сомкнулись на трости, дерево хрупнуло… и пес застыл, безуспешно пытаясь прогрызть спрятанный внутри клинок. Митя метнулся вперед, намереваясь дернуть за торчащий из спины паро-пса рубильник. Ладонь сомкнулась на давно оставшейся без обмотки металлической рукоятке… и Митя с воплем отскочил, тряся рукой.

- Да он раскаленный! Еще взорвется сейчас!

Отец громко выругался, рванул трость из пасти пса. Тот отпустил неожиданно легко – и снова развернулся к Мите, видно, среагировав на голос. И без того сбитый набок хвост паро-пса отвалился и глухо стукнул об землю, пар хлынул сплошным потоком, но пес упорно ковылял к Мите. Тот метнулся в сторону, отгородившись от атакующей его развалины паро-конем… Пес нырнул автоматону под брюхо. Крокодильи челюсти принялись рывками открываться…

- Железяка блохастая, краску поцарапаешь! – взвыл Митя, когда верхняя челюсть пса врезалась паро-коню в брюхо…

Словно подстегнутый оскорблением, пес рванулся. Глаза яростно полыхнули во мраке, сквозь ощеренные зубы ударила струя пара и все это ринулось на Митю, дребезжа распадающейся обшивкой. Митя услышал пронзительный, почти девчоночий взвизг и зверский треск… и понял, что визжит он сам, прыжком с места взмывая на спину своего паро-коня, а трещат брюки. Окончательно свихнувшийся паро-пес с разбегу врезался коню в круп, шарахнулся об землю, рухнул, потеряв сразу две лапы, но все еще попытался впиться автоматону в ногу.

Передние копыта отцовского паро-коня опустились псу на голову. Смятое от удара железо заскрежетало… и с треском лопнуло под навалившейся тяжестью. Во все стороны брызнули ржавые шестеренки. Уцелевшая нижняя челюсть пару раз судорожно дернулась, прыгая в траве. Из обезглавленного металлического тела ударила струя пара.

Отец снова вскинул паро-коня на дыбы. Стальные передние копыта врезались в окно, с одного удара вышибая раму. Хруст сломанного дерева, грохот осыпавшегося стекла – рама провалилась внутрь. Отец прямо из седла перепрыгнул в опустевший оконный проем.