Блатной конвейер - Кирилл Казанцев

Нажав кнопку на селекторном телефоне, Всеволод, наклонившись к аппарату, гаркнул:

— Света, где Кондратьева? Черт… время!

Дверь открылась до того, как главный редактор успел услышать ответ своей секретарши. На пороге появилась невысокая стройная рыжая девушка с короткой стрижкой, державшая в руке лист бумаги. Это была Галка Кондратьева, одна из лучших корреспондентов газеты.

— Ну, ты даешь! — Всеволод развел руками. — Ты посмотри, сколько времени! Давай сюда.

— Сева, компьютер завис, — стала оправдываться девушка, — а у меня там все черновики.

— Компьютер у нее, — проворчал Андреев, принимая листы бумаги, — забыли уже, как раньше журналисты писали. На подоконнике да в блокноте. А вы без техники и шагу ступить не можете… так, чего у нас тут…

— Я сделала, как ты и сказал, — усаживаясь на стул, стала объяснять Галка. — Больше красок на эмоции участников митинга, на атмосферу и мнение простых горожан. Типажи характерные.

— Угу… н-да… — кивал Андреев, пробегая глазами текст статьи. — Так… хорошо. А… не надо! Фамилий пока не надо, это слишком тенденциозно. Мы никого конкретно не обвиняем, мы просто описываем ситуацию, положение с наркоманией в городе, описываем, как накипело у жителей внутри. Пока бичевать никого лично не будем.

— А как же… — начала было Галка.

— Замри! — отмахнулся Андреев. — Это только начало. Сегодня я кое с кем проконсультируюсь, прощупаю ситуацию, а завтра скажу, как продолжать. Это твой материал, твое сейчас направление.

— Тогда давай я позвоню в городскую администрацию…

— Галя! Не спеши. Подбери пока материалы по школам, мнения и интервью, которые у тебя есть в запасе. Направление схватываешь?

— Ну да! — оживилась девушка. — Пустим вторую волну. Сначала стихийный митинг возмущенных горожан, потом официальное мнение руководителей образовательных учреждений и педагогов, врачей. А потом уже реакция власти.

— Умница, — похвалил Андреев. — Сейчас никто отвечать на наши вопросы не будет, потому что для городских властей этот митинг прошел незаметно. Они еще правильно не отреагировали. А вот когда мы создадим тенденцию, когда они поймут, что это акция и что она идет уже не один день, тогда у них выхода не будет и им придется с нами разговаривать и давать ответы. Главное — не злить! Мы же никого не обвиняем, мы просто констатируем факты и просим комментариев тех, кто за эти стороны жизни отвечает. Поняла, скандалистка?

Галка с улыбкой кивнула. Она славилась тем, что была не просто любительницей, но и мастером скандальных репортажей. Если бы главный редактор не держал бы свою сотрудницу за руку… короче, глаз да глаз был нужен за Галкой Кондратьевой.

Андреев немного кривил душой, разъясняя сотруднице свою тактику и ссылаясь на патронов в правительстве. На самом деле железо следовало ковать, пока горячо. Просто Всеволод не очень доверял тактическим способностям Галки при ее общении во властных структурах. Языкастая, но все же девчонка. А вот он сам — это дело другое, у него вес и имя, с ним разговаривают совсем иначе. И потом можно будет той же самой Кондратьевой подсунуть уже оговоренное интервью и выставить себя всемогущим.

Вернув текст статьи на доработку Галке, Всеволод засел за телефон. Главы администрации на месте не было, как сообщила секретарша на том конце телефонного провода. Она пообещала доложить о звонке главного редактора газеты своему шефу. Но когда тот будет, ответить затруднялась.

Второй звонок заместителю главы по социальной сфере был более удачным. Человек этот был из учительской среды, бывший директор школы, говорить умел хорошо, но политической гибкостью не отличался. Андреев изложил причину своего звонка, поинтересовался, знает ли заместитель главы о прошедшей акции против наркомании. Разговор сразу пошел не в том русле, потому что зам главы ничего о митинге не знал. Или откровенно врал, следуя указанию своего шефа. Свое отношение к проблеме высказал однозначно, но туманно. Ясно было высказано только одно: если бы митинг согласовали с администрацией, оформили бы его как городскую акцию, и итог был бы совсем иной.

Эту историю Всеволод знал изначально, как знал и то, что письмо по поводу предполагаемого митинга утонуло в ворохе входящей корреспонденции и до адресата не дошло. Или его похоронили.

Второй звонок был в УВД района, где Андреева тоже прекрасно знали, но отношение к нему было резко отрицательным. Полиция вообще никогда не любила, когда общественность лезла в ее дела. А она, в лице Всеволода, лезла, и очень настырно. Оперативный дежурный по городу очень удачно проболтался, что о митинге он знал и направил туда пару нарядов для надзора за общественным порядком. Проскользнуло в его словах и то, что наряды были направлены по прямому указанию… и он назвал фамилию начальника.

Дальнейшие попытки связаться с руководством УВД результата не дали. Кого-то не было на месте, кто-то сразу бросал трубку, говоря, что у него оперативное совещание. Андреев клал трубку, делал короткие пометки на листке бумаги и снова пытался звонить. Итог был тем же. Никто из работников местной полиции, особенно те, кто по должности должен был бороться с наркоманией и распространением наркотиков, на митинг не явился. Хотя, а это Всеволод хорошо знал, приглашали конкретных людей туда весьма настойчиво и устно, и письменно.

Это была старая игра. Андреев и его газета в откровенную оппозицию не вставали, действовал он демократично и максимально тактично. Критические статьи тщательно согласовывались с местной администрацией, а общественное движение, которое возглавлял Всеволод, вызывало интерес только у пенсионеров, которые не понимали и не видели разницы между процессом ради процесса и процессом ради результата. Андрееву нужен был именно процесс, видимость активной деятельности — это устраивало всех. Но все же каждый играл своими фигурами. Сегодня «противники» ошиблись, и гражданская позиция главного редактора Андреева будет объявлена во всеуслышание. Потом его при случае похлопают по плечу, посмеются, и на этом все закончится. У него галочка поставлена, что проблема озвучена, массы организованы. У противников, что в УВД, что в администрации, появятся свои галочки — влепить «по первое» число тому-то и тому-то, за то, что проморгали и подставили своего руководителя под гнев общественности.

Были у Всеволода и вполне четкие вопросы, которые он хотел кое-кому задать. Поднимать их в прессе было опасно, потому что это прозвучало бы обвинением против конкретных лиц. Вопросы были и о личности небезызвестного Коли Хохла, про которого полгорода поговаривало, что он торгует наркотой, про подпольное казино рядом с ночным клубом «Ротонда». Не может быть, чтобы это были только слухи…

Коля Хохол страдал от головной боли и неопределенности своего положения. Во-первых, он вчера крепко перебрал. Несмотря на то что было много девочек и пойло лилось рекой, пил он не от веселья, а как раз наоборот. Ничто его не радовало: ни вчера, ни уж тем более сегодня.

То, что Хохла «крышевал» сам Фома, знали многие из братвы, но этим все и ограничивалось. С ним никто не связывался, но и выбиться в лидеры города Хохлу никак не удавалось. Сбывал героина и другой «дури» он в месяц довольно прилично, но, как многие считали, богатым не был. Во-первых, не он вкладывал в наркотики деньги, поэтому «выхлоп» лично ему и бригадирам был не так уж велик. Его откровенно держали на коротком поводке и в другие «дела» не пускали.