📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДомашняяУтешный мир - Екатерина Мурашова

Утешный мир - Екатерина Мурашова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 77
Перейти на страницу:

– Я попробую… спасибо…

– Пробовать нет смысла. Либо да, либо и начинать не стоит. И не забудьте: вы, отползя, эти три года не сидите, ждете что будет, а живете своей нормальной жизнью – дру́жите, творите, развлекаетесь, если получится влюбиться – прекрасно.

* * *

Испугался, как я и предполагала. Мальчишка-то получился слабенький, с высокой напряженностью потребности, а фрустрацию почти не держит. Мать с этим вообще не работала, только поощряла изъян. Если попадались «жесткие» люди (одна из воспитательниц, первая учительница) – все шло хорошо. А как ответственность на нем самом – все проваливалось.

Почувствовав в матери неожиданный «стержень», прокачав ситуацию и уверившись, что это «всерьез и надолго», от него действительно отстали (скорее, «на него плюнули») и относительно него действительно «есть план», весьма нелицеприятный, тут же струхнул, стал ходить в школу, что-то досдал, потом попросил деньги на дополнительные занятия, чтобы сдать экзамен по русскому языку (математика в дворовой школе сложностей не представляла). Мать сказала: не верю (были нехорошие прецеденты), потом согласилась давать деньги на каждое занятие с контрольным звонком – я уже там, деньги отдал.

Последнее, что я о нем слышала, – учился в кулинарном училище, причем пошел туда по собственному выбору (с детства любил помогать бабушке на кухне, и неплохо получалось). А что – хорошая, нужная специальность, все люди любят хорошо поесть.

Жизнь красавицы

Девочку Тасю мне почему-то было жалко с самого начала приема. Причем вроде бы никаких оснований для этого не было: она была по-настоящему красива (не мила, симпатична и т. д., а именно красива), хорошо, со вкусом одета и держалась с редким для подростка (с их вечно раздерганной душой-самооценкой) достоинством. И еще – что-то в ней показалось мне знакомым. Я даже спросила:

– Ты была у меня когда-то прежде?

– Нет, – с легким удивлением ответила Тася. – Я первый раз.

Проблему Тася предъявила самую обыкновенную – плохие отношения с учительницей математики. Как исправить? Причем сформулировала проблему, явно имея в виду внутренний локус контроля (опять же редкость для подростка): что я могу сделать, чтобы все наладилось? Мне нравится математика и очень обидно, что из-за чего-то такого, что я не понимаю…

Попросила рассказать подробнее. Тася ничего не скрывала, рассказывала открыто и по-детски простодушно, причем картина вырисовывалась чем дальше, тем менее благовидная. Тася всегда училась хорошо. Особыми способностями не обладала, но с самого начала («надо – значит надо») была внимательна, аккуратна, старалась выполнять все задания. Первая учительница ее обожала, как красивую, прилежную, хорошо говорящую куклу; девочка платила ей осторожной привязанностью (экзальтированность Тасе не свойственна совсем). В средней школе старалась поддерживать заработанную в начальной репутацию, что было не слишком легко, но возможно, если действовать последовательно и рационально. Бабушка говорила: «Что ж, привыкай, работа – она не всегда перышком, а школа – это пока работа твоя». Учителя оценили Тасино старание, которое en masse в средней школе обычно закономерно уменьшается. «С такой-то моськой вот она могла бы вообще сидеть и только глазами хлопать, – сказал однажды какому-то балбесу в укор пожилой добродушный физик. – Однако, гляди-ка, старается!»

Тася знала о своей красоте – ей сто раз говорили об этом первая учительница и другие. Воспринимала ее как дополнительную нагрузку, что-то вроде внеклассного чтения. «Раз уж тебе от бога дано, надо ответственность иметь. Тебе абы в чем ходить нельзя и расхристанной тоже», – говорила бабушка, которая когда-то обшивала свою семью и семьи сестры и двух братьев. Именно бабушка рано научила Тасю одеваться, подбирать аксессуары, предоставив в ее распоряжение всю свою собиравшуюся на протяжении жизни коллекцию.

Разговоры Тася любила не очень, они ей не слишком давались; в быту была молчалива, читала почти исключительно по программе. Любила двигаться, занималась сначала гимнастикой, а потом танцами – там не нужно было ничего говорить, а разрядка чувств ого-го какая. Нравилась ей и математика – своей строгой пифагорейской красотой, однозначностью правильных решений. С удовольствием решала из учебника, иногда даже могла по собственной инициативе сделать незаданное – из задач повышенной трудности. Но вот учительница математики (толстая, одинокая, в сильных очках) невзлюбила Тасю с самого начала. «Думаешь, ты лучше всех и тебе все можно, что ли?! – шипела она, когда Тася пыталась предложить свое, домашнее решение трудной задачи. – Сиди и молчи!» За те же ошибки, за которые другим ставили четверку, Тася получала три; если случалась двойка, то ей далеко не всегда позволялось ее исправить. Недавно случился конфуз, который еще всё ухудшил (хотя вроде дальше уж и некуда было). У математички имеется специальный (и всем известный) день, когда двоечники после уроков приходят исправлять свои двойки. И вот прилежная Тася, получив очередную двойку и закусив губу в ожидании очередного наезда, отправилась в условное время и место ее исправлять. «А ты чего пришла? – встретила ее математичка. – Ты разве со мной договаривалась, просила меня? Что-то я не помню!» Тася пролепетала что-то насчет дня, про который вроде бы все знают, и вот она сама говорила сегодня на уроке… «Я на вас свое время трачу по своему желанию! Мне за это никто не платит! – загремела математичка. – А ты думаешь, тебе, царевне такой, все должны, да?! Пошла вон отсюда!»

Тася глотала слезы, чувствовала себя опозоренной и готова была уйти. Но вдруг встал из-за парты один из уже корпевших над своими работами двоечников; «Нина Семеновна, вы несправедливы. Либо всем можно, либо никому. И не надо Тасю оскорблять, она перед вами ни в чем не виновата!» «Да вы… да я… да она!..» – взвыла Нина Семеновна.

Двоечник, обладавший, видимо, лидерскими качествами, окинул взглядом товарищей по несчастью:

– Ну что ж, если так, тогда мы все уходим. Двойки у нас так и останутся, но перед Тасей вам придется извиниться. Не плачь, Тася, пойдем, мы все знаем, что она к тебе специально прикапывается.

Человек двенадцать-пятнадцать разновозрастных мальчишек встали и вышли из класса, увлекая за собой девочку.

Я думаю, всем понятно, как повлиял этот яркий эпизод на отношения Таси и математички.

– Что я могу теперь сделать? – слегка театрально заломила руки девочка в моем кабинете. – Бабушка мне говорила: ну не нравишься ты ей, и ладно, бывает, нельзя же всем нравиться, ты ж не рубль… Но я так больше не могу, я математический класс выбрала на специализацию, у нас математика каждый день по два урока…

Я уже давно обратила внимание на неизменно прошедшее время при упоминании о бабушке и отсутствие упоминаний других родственников.

– Твоя бабушка…

– Она умерла. Два года и четыре с половиной месяца…

– Она очень много значила для тебя.

– Да… – Тася грациозно запрокинула голову, надеясь загнать обратно выступившие на глазах слезы. – Простите.

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 77
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?