Алые сердца - Тун Хуа

Мы втроем шутили и смеялись, но тут к нам шустро подбежал один из младших евнухов, вытер пот со лба и поприветствовал меня, после чего с поклоном произнес:

– Я пробежал по двору добрых несколько кругов, пока нашел вас! Господин бэйлэ хочет вас видеть. Он ожидает в кабинете!

Итоги суда будут наконец оглашены, подумала я с ужасом. Я не боялась господина бэйлэ, но мне было страшно за сестру – не хотелось впутывать ее в это. Взглянув на мое лицо, омраченное тревогой, десятый принц грубо произнес:

– Теперь-то ты испугалась?

Но четырнадцатый, улыбаясь уголками рта, мягко сказал:

– Не бойся! Я замолвлю за тебя словечко.

Я изумленно взглянула на него и тихо ответила:

– Спасибо!

Когда мы вошли, восьмой принц сидел за столом и что-то писал. Он кивнул десятому и четырнадцатому принцам, а затем опустил голову и продолжил писать, даже не взглянув на меня. Десятый и четырнадцатый нашли себе по стулу и сели; я же осталась неподвижно стоять посреди комнаты, опустив голову, и думала про себя: ну вот, еще один делает вид, что я невидимка.

Прошло немало времени: десятый принц вместе с четырнадцатым успели выпить по чашке чая. Восьмой принц наконец отложил кисть, запечатал документ и вручил его ожидавшему евнуху со словами:

– Передайте эту докладную записку прямо в Министерство чинов[27].

Спрятав записку в рукав, евнух удалился.

Пригубив чай, восьмой принц обратился к десятому и четырнадцатому:

– Что вы думаете об утреннем инциденте с жалобой на Чан Шоу, который предложил привлечь на нашу сторону Э Баовэя, главу гуандунских пиратов?

– Что тут думать? – заорал десятый принц. – Как можно быть мягким с морскими разбойниками, которые творят беззаконие? Не казнишь одного в назидание остальным, и в будущем они совсем распояшутся!

Восьмой принц не обратил на него никакого внимания, глядя лишь на четырнадцатого. Подумав немного, четырнадцатый принц произнес:

– Хотя наш царственный отец ничего не сказал, я полагаю, в душе он уже давно ухватился за эту мысль. Пожалуй, он согласится с мнением шилана Чан и даст добро. Эти двести тридцать семь пиратов отважны и искусны в бою, настоящие удальцы, и притом прекрасно ориентируются в тех водах. Если удастся заставить их сражаться на нашей стороне, наша военная мощь на море значительно вырастет, и другие пираты десять раз подумают, прежде чем напасть. Это также поднимет авторитет Великой Цин – все увидят, что, если способные люди хотят служить своей стране, император всегда готов предоставить им подобную возможность.

Выслушав его, восьмой принц согласно кивнул – видимо, мнение четырнадцатого принца совпадало с его собственным.

– Потому я тут же подал записку с ходатайством о снисхождении к шилану Чан.

Затем они продолжили говорить о делах, в которых я ровным счетом ничего не понимала, думая лишь: ого, политика! Хитрые комбинации! И я стояла, стояла, стояла…

Стемнело. Вошел евнух с вопросом, стоит ли накрывать к ужину.

– Говорим и говорим, совсем забыли о времени! – с улыбкой сказал восьмой принц. – Уже так поздно. К чему возвращаться? Если у вас нет неотложных дел, оставайтесь на ужин!

Десятый и четырнадцатый с радостью согласились, и евнух понятливо удалился. Восьмой принц смотрел на меня, постукивая пальцем по столешнице. Его лицо по-прежнему сияло улыбкой.

В комнате было тихо, был слышен лишь негромкий стук пальца по столу. Я продолжала неподвижно стоять с опущенной головой, вознося хвалы университету за жесткую подготовку на военной кафедре, – я провела в такой позе уже больше четырех часов.

Обернувшись к десятому и четырнадцатому, восьмой принц, улыбнувшись, произнес:

– Идите вперед! Я скоро приду.

Они оба поднялись со своих мест. Четырнадцатый сразу ушел, а десятый сказал, запинаясь:

– Лучше пойдемте все вместе.

Продолжая улыбаться, восьмой принц бросил на него глубокий взгляд и вкрадчиво ответил:

– Иди вперед.

Десятый принц коротко взглянул на меня и тоже ушел.

Восьмой принц отослал и евнуха, а затем подошел ко мне.

Будто какая-то незримая сила давила на меня, и я едва держалась на ногах. Опустив глаза, с бешено колотящимся сердцем я разглядывала его сапоги. В мыслях царил полный хаос, и я сама не смогла бы сказать, о чем думала в тот момент. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем до меня донесся его тихий голос:

– Подними голову.

Ох нет. Но у меня не хватило смелости ему противоречить, и я стала послушно поднимать голову, так медленно, как только могла. Мой взгляд скользнул по его шее, подбородку, губам и носу, а затем наконец уперся в глаза, подобные глубокому озеру, чистому и прозрачному, но словно бездонному. Мне хотелось зажмуриться, отвернуться, но по непонятной причине я не могла пошевелиться и продолжала смотреть ему в глаза.

Восьмой принц выглядел невозмутимым, но изучал меня с таким любопытством, будто хотел что-то найти на моем лице.

Невозможно сказать точно, сколько времени прошло – то ли одно мгновение, то ли пара часов. Улыбка, зародившись в уголках губ, вскоре расцвела на его лице, и в глазах замерцали мягкие искорки. Я поняла, что действительно едва стою на ногах, и, не удержавшись, отступила на пару шагов назад, прижав ладонь к груди. Восьмой принц громко рассмеялся, и я отметила, какой у него, оказывается, мелодичный смех! От этих звуков сердце будто пронзали слабые электрические импульсы, заставляя разум онеметь и размякнуть.

– Куда же делась та дерзость, что ты явила тем вечером? – спросил он с издевкой.

В голове было пусто. Не зная, что сказать, я продолжала тупо стоять перед ним.

Посмеявшись еще немного, восьмой принц направился к выходу. У дверей он обернулся:

– Хочешь еще постоять?

Эти слова заставили меня наконец сойти с места и поспешить за ним. Восьмой принц велел евнуху проводить меня к сестре, а сам развернулся и ушел.

От долгого стояния мои ноги совсем одеревенели, поэтому я продвигалась вперед по шажочку, следуя за евнухом, который шел передо мной с фонарем в руках. На ходу я размышляла о том, что же имел в виду восьмой принц. Неужели все закончилось и я прощена? Вдруг евнух резко склонился в поклоне и приветственно закричал:

– Всех благ десятому принцу, всех благ четырнадцатому принцу!