Ночная катастрофа - Нельсон Демилль

Капитан Спрак пристально на меня посмотрел, ткнул большим пальцем руки в направлении потолка и спросил:

— Кажется, это называется движением вверх, не так ли?

— Я тоже так считал до самого последнего времени, — ответил я и продолжил: — ЦРУ указало в фильме и на другую возможность ошибки. После взрыва самолет еще некоторое время продолжал по инерции набирать высоту, в результате чего поднялся на несколько тысяч футов. Свидетели, таким образом, могли принять двигавшийся вверх полыхающий фюзеляж или его крупный сегмент за ракету, оставлявшую за собой огненный шлейф. — Секунду помолчав, я спросил: — Ну, что вы скажете по поводу этой теории?

— Полагаю, я в состоянии отличить стремительно набирающую высоту ракету от двигающегося вверх по инерции объятого пламенем терпящего крушение самолета. Мне приходилось видеть и то и другое.

Мы посмотрели друг другу в глаза. При этом я спросил себя, испытывает ли капитан Спрак такое же уважение к вашему покорному слуге, какое тот испытывал к нему. Мне не давала покоя мысль о том, что специальный агент Мэйфилд, допрашивая этого парня, справилась с работой лучше меня.

Я спросил:

— Вы дали примерно такие же показания и миссис Мэйфилд?

— Да.

— Скажите, она задавала вам вопросы по существу?

Он посмотрел на меня как на человека, сморозившего глупость, но, когда заговорил снова, по-прежнему был предельно корректен.

— Разумеется, — произнес он и добавил: — Мы около часа восстанавливали события и их последовательность. Потом она ушла, но сказала, что вернется, и попросила меня на досуге еще раз подумать над тем, что произошло. А еще сказала, чтобы я немедленно позвонил ей, если вспомню что-нибудь новое.

— И вы позвонили?

— Нет. На следующий день ко мне явились два джентльмена из ФБР и сообщили, что отныне беседовать со мной будут они, а агент Мэйфилд займется другими свидетелями. Судя по всему, она проводила первоначальный опрос… Если верить газетам, свидетелей было множество — от шестисот до восьмисот и около двухсот из них видели огненный столб. Остальные заметили только взрыв.

— Я тоже читал об этом. Итак, после миссис Мэйфилд с вами беседовали два парня… Вы знаете их имена?

— Знаю. У меня даже их карточки есть. — Он вынул из кармана две визитки и протянул мне. Я включил стоявшую на столе лампу и прочитал надписи на карточках. Первая принадлежала Лайэму Гриффиту, что, признаться, показалось мне странным. Вторая же удивила еще больше. Это была стандартная визитка федерала, однако на ней значилось имя агента ЦРУ — а именно Теда Нэша. С этим человеком я познакомился на Плам-Айленде и впоследствии работал с ним на пару по делу Асада Халила. У Теда было множество странных привычек, но две раздражали меня сильнее прочих. Первая: карманы у него всегда были набиты визитными карточками, на которых он значился представителем того или иного важного государственного учреждения. И вторая: он в плохо завуалированной форме грозился убить вашего покорного слугу всякий раз, когда тот выставлял его идиотом. Сделать последнее было не так уж и трудно, поэтому угрожал он мне довольно часто. Но как бы то ни было, эти мелкие счеты были давно забыты, поскольку Тед уже находился в лучшем мире.

— Могу я оставить эти визитки у себя? — спросил я у капитана Спрака.

— Можете. Мне они не нужны. Кроме того, мисс Мэйфилд сказала, чтобы я отдал их вам.

— Вот и хорошо. А у вас, часом, нет визитки миссис Мэйфилд?

— Нет. Мистер Тед Нэш забрал ее у меня.

— В самом деле? Ну, значит, так тому и быть. О чем, интересно, разговаривали с вами эти два парня?

— Они прокрутили магнитофонную запись нашей с мисс Мэйфилд беседы и сказали, что хотят уточнить некоторые пункты.

— Вам предлагали подписать распечатку данных вами показаний?

— Нет.

Странно, подумал я и спросил:

— Значит, у этих парней был при себе магнитофон?

— Да. Они хотели, чтобы я повторил то, что сказал за день до встречи с ними.

— Вы повторили?

— Повторил. При этом они пытались найти нестыковки между тем, что я рассказал им, и тем, что говорил раньше мисс Мэйфилд.

— Ну и как — нашли?

— Нет.

— Они спрашивали вас, не находились ли вы под действием алкоголя или наркотиков?

— Спрашивали. Я сказал, что считаю подобный вопрос оскорбительным. Наркотики я не принимаю, как равным образом не употребляю и алкоголь, когда выхожу в море.

Чтобы снять напряжение, я позволил себе пошутить:

— Я пью только с другими людьми или когда остаюсь один.

Ему понадобилось секунды три, чтобы понять смысл шутки, после чего он, изображая смех, пару раз хмыкнул.

— Другими словами — заметьте, я не собираюсь никого унижать или оскорблять, — они всячески пытались поставить под сомнение достоверность того, что вы сообщили?

— Полагаю, что так. Они объяснили, что это часть их работы. Своего рода проверка надежности показаний — на тот случай, если мне придется выступать с ними в суде.

— Они сказали правду. Так чем все-таки закончилось ваше общение с этими людьми?

— Они сказали, что свяжутся со мной, и посоветовали держать язык за зубами — не делать никаких публичных заявлений и вообще никому не рассказывать об этом разговоре. Я счел это вполне разумным.

— После этого вы их видели?

— Да. Неделю спустя. С ними был еще один мужчина, которого они представили как мистера Брауна из Национального совета по безопасности транспорта. Но он мне своей карточки не оставил.

— Ну и о чем вы говорили на этот раз?

— Все о том же. Целый час, не меньше, мы вместе, пункт за пунктом, анализировали то, что произошло. Согласитесь, когда событие продолжается не более двух минут, час — это немало. Они записали нашу беседу на магнитофон, потом прокрутили пленку и снова попытались отыскать нестыковки и противоречия в моих показаниях. На этот раз, правда, они сообщили мне, что считают причиной взрыва технические неисправности на борту самолета.

— Какого рода технические неисправности?

— Они не сказали, а я не спрашивал.

— Почему?

— Потому что верю своим глазам.

— Положим. Итак, вы видели огненный столб — возможно, раскаленные газы, вырывающиеся из сопла ракеты, — и утверждаете, что это явление и последовавший через несколько секунд взрыв самолета непосредственно между собой связаны?

— Я никогда этого не утверждал. Да и как я могу? Вот если бы я летел на самолете примерно на той же высоте и находился от «боинга» на расстоянии двух или трех миль, тогда я мог бы с высокой степенью уверенности в своей правоте сказать, что видел, как ракета поразила лайнер. Но я этого сказать не могу.