Мать железного дракона - Майкл Суэнвик

– Дурные вести, – сообщила лейтенант Антея, когда Кейтлин села.

– Все стало еще хуже? Не представляю, как такое возможно.

– Вам предъявили обвинение в убийстве лорда Сан-Мерси.

– Но это же просто нелепо. Мой отец умер своей смертью.

– Может, так, а может, и нет. Но речь не о нем. Вас будут судить за убийство вашего брата. Я имею в виду, кровного. Где-то тут у меня записано имя.

– Что?

– А! Вот оно. Лорд Финголфинрод, предполагаемый глава Дома Сан-Мерси.

Кейтлин будто со всей силы шибанули в висок. Она сказала, осторожно подбирая слова:

– Здесь какая-то ошибка.

– Никакой ошибки нет. – Лейтенант Антея вытащила из папки лист бумаги. – Это письменные показания, данные под присягой Вдовствующей Дамой Сан-Мерси, она свидетельствует, что видела, как вы совершили это преступление.

– Матушка! – Кейтлин с такой силой сжала зубы, что заныли мышцы на лице, а потом сделала глубокий вдох. – До такой низости даже она еще не опускалась. Едва ли я могла предположить подобное. – Она резко повернулась к Антее. – Мой брат жив. Мы можем его найти.

Лейтенант Антея молчала.

– Что мы предпримем? С чего начнем?

Юристка пожала плечами.

– Боги вас подери! Вы же мой адвокат – вы должны доказать мою невиновность.

– Нет, я должна устроить все так, чтобы дело разрешилось наиболее благоприятным для вас образом. Почувствуйте разницу. Есть и хорошая новость: если вы признаете себя виновной в убийстве, я смогу снять обвинения в порчености.

– Я что – радоваться должна?

– Умрете как достойный офицер Драконьего Корпуса Ее Отсутствующего Величества. Хоть что-то.

Позади за письменным столом лейтенанта на полочке стоял электрический чайник. Антея положила в чашку чайный пакетик, налила кипяток, добавила молоко и сахарозаменитель и вручила чашку Кейтлин.

– Вы пережили шок. Попейте. Переварите услышанное. А пока несколько минут побеседуем о пустяках.

Лейтенант Антея встала и, сцепив лапы за спиной, подошла к окну.

– В вашем досье значится, что вы водите мотоцикл, – заметила она. – Я тоже. Видите – на улице стоит «кавасаки-фудзин»[33]? Это мой.

Кейтлин бросила взгляд на мотоцикл:

– Вы оставили ключ в зажигании.

Вытянув лапу, юристка ухватилась за пустоту и потянула вверх. Пустота покрылась рябью, и под ней обнаружился столик. Лейтенант Антея разжала лапу, столик, покрывшись рябью, исчез.

– Обычно я защелкиваю замо́к, кладу ключ в карман и набрасываю на мотоцикл чехол-невидимку. Но кому здесь придет в голову красть мой мотоцикл? И как потенциальный вор проберется мимо охраны через ворота?

Чай все еще заваривался. Такой горячий, что пить пока нельзя. Кейтлин держала чашку в ладонях, наслаждаясь теплом. Чашка была круглой и белой, с толстыми стенками. Будто бы Кейтлин держала в руках единственную на всем белом свете реальную вещь. Ей подумалось, что, если выпустить чашку, та останется на месте, а сама Кейтлин упадет на пол и разлетится вдребезги.

– У меня перекур, – объявила лейтенант Антея. – Выйду через заднюю дверь, выкурю сигаретку или две. Скорее всего, немного задержусь.

Юристка достала из сумочки толстую пачку денег, скрепленную зажимом для банкнот, и бросила ее на стол. Дверь за собой она закрывать не стала.

Кейтлин смотрела через открытую дверь на «кавасаки» и торчащие в зажигании ключи. Резкие линии ярко-зеленого обтекателя казались ненастоящими, словно бы машина была на самом деле насекомым-химерой с кофрами под стать. «Кавасаки» беззвучно взывал к ней. Словно во сне, Кейтлин взяла со стола деньги и запихала их в карман.

«Действуй, – подумала она. – Объяснения потом».

Кейтлин повернулась к дверям, но при этом рука совершенно самостоятельно, без ее участия цапнула со стола оставленную юристкой кожаную папку. «Как странно», – подумала Кейтлин, запихивая папку под мышку. Другая рука сдернула со столика чехол-невидимку и накинула его на плечо. Вот уже и улица. Кейтлин затолкала чехол и папку в кофр и уселась на мотоцикл. Подножку вверх, сцепление, газ.

«Фудзин» взревел, и здание быстро осталось позади.

Вокруг сомкнулись лесные заросли, запахло ароматной смолой, и Кейтлин сбавила газ. Она не раз гоняла по этой дороге на предельной скорости и пару раз даже навернулась. Здесь частенько устраивали гонки на пикапах свободные от дежурства пилоты. Но сегодня нельзя слишком громко реветь двигателем – нельзя привлекать к себе внимание.

Через полмили Кейтлин заглушила мотор, уложила «фудзина» на усыпанную сосновыми иглами землю и набросила сверху чехол-невидимку. Мотоцикл замерцал и слился с лесом. Теперь его углядел бы лишь очень остроглазый вор. Кейтлин и не думала, что сюда кто-нибудь забредет, – просто не привыкла делать что-нибудь спустя рукава; потому и сумела поступить в Академию.

Базу ограждал забор из проволочной сетки с колючей проволокой поверх. Недалеко от того места, где она бросила мотоцикл, можно было пролезть наружу через ямку под самой оградой. Молодые офицеры сбегали на свободу, чтобы поторчать часок-другой в городском баре без увольнения. Конечно, «кавасаки» с собой не протащишь. Но можно…

«Крошки», – подумала она.

В голове всплыло воспоминание из детства: Крапивка рассказывает историю о Сметливой Гретхен. Кейтлин почти сразу осознала важность этой мысли. Но уже потом, когда появилось время, вспомнила и саму сказку – слово в слово, как слышала ее множество раз:

Жила-была на опушке темного леса (нянюшка была из лесных феев и всегда рассказывала одними и теми же словами с одинаковой интонацией) сметливая девчушка по имени Гретхен. Жила она с братом по имени Ганс, матерью и дровосеком. Увы, мать Гретхен умерла, а дровосек полюбил другую женщину.

Новая мать не любила Ганса и еще больше не любила Гретхен. И вот, в один прекрасный день она искусно выложила дорожку из жемчужин, уводящую далеко-далеко в лес, и отправила детей играть.

Ганс и Гретхен шли среди деревьев от жемчужины к жемчужине, пока наконец лес вокруг не сделался таким страшным и дремучим, что они повернули назад и скорей побежали домой. Когда они еще только шли в лес, Ганс хотел собрать жемчужины, но Гретхен ему не дала. И теперь дети радовались, потому что жемчужины мерцали в темноте, и по ним Ганс и Гретхен целыми и невредимыми вышли к дому.

На следующий день дети снова отправились играть и увидели уводящую в лес дорожку из ярких самоцветов. И снова они отправились по ней, и снова Гретхен не дала Гансу собрать драгоценности, и снова дети испугались и повернули обратно. На этот раз к дому их вывели подмигивавшие в темноте яркие самоцветы.