Пепел перемен, Том 4: Ни богов, ни королей - Илья Витальевич Карпов

огня, но вскоре его уже было не видно. Зрители затаили дыхания, кто-то негодующе воскликнул, но Маркус был сосредоточен, как никогда.

Тонкие потоки воздуха изредка прорывали поверхность купола, но эти отверстия существовали лишь долю секунды. Когда же, наконец, прекратилось и это, Маркус резко отвёл руки назад, и пламя исчезло. Собравшиеся устремили взгляды вниз и ахнули. Бывший верховный маг Чёрного замка Рейквин из Караниса сидел в круге выжженой травы, обхватив колени и вжав голову в плечи. Когда жар рассеялся, он упал на спину, направив в небо бессмысленный взгляд округлившихся глаз и жадно хватая ртом воздух. Маркус же подошёл к поверженному противнику и негромко проговорил, тяжело дыша:

— Вижу, вы не можете продолжать…

В ответ эльф лишь нахмурил брови, но даже с такого расстояния Игнат разглядел в его взгляде обиду.

— А значит победа за мной, — Маркус сделал глубокий вдох и добавил: — Спасибо за дуэль.

Маг помог Рейквину встать и попросил служанок сопроводить эльфа в его покои. Когда все разошлись, Маркус и Игнат вновь остались одни.

— Вот видишь, сынок. Всё прошло хорошо.

— Но что именно произошло? — недоумённо спросил юноша. — Я думал, ты сожмёшь эльфа в огненном коконе, но ты его почти не задел.

Маг хитро улыбнулся маг.

— Знаешь, что будет, если раздувать тлеющие угли в костре?

— Конечно, — не задумываясь, ответил Игнат. — Угли загорятся, и будет огонь.

— Вот именно, — Маркус устало улыбнулся. — Пламя питается воздухом. Он необходим ему, как и любому из смертных. Господин бывший верховный маг, видимо, об этом позабыл или не задумывался, хотя это известно каждому студенту факультета огня, который он так недооценивает. Я просто дал огню сжечь весь воздух внутри купола, чтобы Рейквину стало не только нечем управлять, но и дышать.

— Намекаешь, что я плохо учился, раз не вспомнил об этом? — усмехнулся Игнат.

— Никогда не поздно научиться вновь, — Маркус потрепал рыжие волосы. — Сегодня я бы с удовольствием отдохнул, а вот завтра утром — приходи сюда. Только посох не забудь. Мне нужно рассказать тебе кое-что важное и проверить одну догадку…

Весь оставшийся день Игнат боролся с соблазном расспросить учителя о завтрашних планах, но Маркус, вне всякого сомнения, заслужил отдых. Между тем, вечером юноша узнал от служанки причудливую версию сегодняшних событий, которая родилась после того, как случившееся обсудили все — от последнего поварёнка до фрейлин принцессы Мерайи.

Якобы господин нынешний верховный маг решил унизить Рейквина, заявив, что даже его престарелый наставник способен одолеть эльфа, куда уж бывшему верховному магу тягаться с ним самим. А ещё будто бы Игнат потом велел отвести Рейквина на конюшню и окунуть в лохань с водой, чтобы тот охладился после жаркой битвы. Юноша думал было оспорить этот вздор, но потом решил, что тем самым породит новые кривотолки, так что пусть всё остаётся как есть. Он слишком хорошо знал, как стремительно разносятся слухи, чтобы пытаться с ними бороться.

Глава 6

Пока Маркус не забрал Игната в Академию, его детство проходило на улицах Дракенталя. В те годы в тёмных закоулках города заправлял невзрачный на первый взгляд мужчина, который давал кров и пищу доброй половине городских уличных детей.

Игнат не помнил, как попал в Большой дом, стоявший в Голодном тупике между лавкой чучельника и часовенкой святой Стефании-чадозаступницы. Не знал он и настоящего имени его владельца: всем, кто «работал» на этого человека, он велел называть себя папашей Кройном и никак иначе. Одного этого имени, произнесённого в нужный момент, хватало, чтобы избежать неприятностей: даже стражник, поймавший за руку на краже, мог отпустить, услышав «я сынок папаши Кройна». В худшем случае стражник мог отвести Игната к самому Папаше в Большой дом, и тогда тот мог выпороть, но не за саму кражу, а за то, что попался.

Впрочем, это было ничто в сравнении с тем, что у любого «сынка» или «дочки» Кройна всегда была крыша над головой и миска похлёбки утром и вечером. Взамен нужно было всего лишь говорить то, что требуется, и там, где требуется, а ещё внимательно слушать. Каждое утро Папаша отправлял их в разные концы города, где они распускали слухи и подслушивали то, что велено. Зачем всё это было нужно, Игнат тогда не понимал, но иногда в Большой дом приходил невысокий человек в накидке с капюшоном, который долго говорил с Папашей в отдельной комнате.

Однажды в жаркий день, когда Игнат простудился, ему пришлось остаться в Большом доме, этот незнакомец пришёл в очередной раз. Едва переступив порог дома, он снял капюшон, и мальчуган увидел блестящую от пота лысину. После этого человек присел и, хитро прищурив маленькие внимательные глаза, вложил Игнату в ладошку серебряную монету. «Надеюсь, ты никому не скажешь, что видел меня здесь, мальчик», — сказал он. В этот момент на лестнице появился папаша Кройн и, поприветствовав гостя, ушёл вместе с ним в комнату. Из тех лет Игнат мало что помнил так детально, как ту встречу.

Ярче этого было только воспоминание, как однажды вечером, когда усталый рыжий мальчишка вернулся в Большой дом, он увидел молодого русоволосого мужчину. Весь его вид говорил о том, что руками этот тип точно не работает, он был похож, скорее, на купца или одного из тех надменных ювелиров с Золочёной улицы, которые видели в уличных детях лишь грязь под ногами. Но когда Папаша подозвал Игната, тот увидел, что лицо у незнакомца вовсе не надменное, а глаза добрые и к тому же зелёные, прямо как у него самого.

— Так значит это ты Игнат? — спросил незнакомец. — Моё имя Маркус Аронтил. Говорят, иногда ты можешь делать такое, чего другие не могут.

Мальчик смутился и взглянул на папашу Кройна. Тот в ответ кивнул, и Игнат сбивчиво заговорил:

— Иногда… Когда я злюсь или боюсь, я могу… Сделать другим больно. Тогда из рук идёт огонь. Иногда я не могу его остановить, и меня обливают водой, чтобы прекратил. Мне за это очень стыдно. Особенно, когда я обжёг хромую Кэти. Теперь она обиделась и не хочет со мной говорить.

— Не мог бы ты продемонстрировать свои умения? — спросил человек и добавил: — То есть, показать, как ты это делаешь.

— Не знаю… Я не могу делать это, когда захочу. Только если разозлюсь или испугаюсь.

— Может, розги тебе помогут? А, Игнат? — прохрипел папаша Кройн.

— Не надо! — побледнел мальчик. — Я же ничего не сделал!

— Господин Аронтил желает посмотреть на огонь, — продолжал тот. — Если ты разочаруешь господина, мне придётся высечь тебя.

— Нет! Пожалуйста! — Игнат попятился назад.

— Право же, не стоит… — попытался вмешаться Маркус.

— Тим! Принеси розги! — крикнул в сторону Кройн. — И воды захвати!

Тот момент Игнат помнил особенно ярко. Панический страх и злость от несправедливого наказания смешались и были готовы разорвать изнутри. Он выставил руки вперёд и из ладоней вырвалось несколько неровных потоков пламени, от которых Кройну пришлось уворачиваться. В следующий момент мальчик, оплёвываясь от воды, взглянул на испуганного Тима, окатившего его из кувшина.

— Спасибо, Тим, можешь идти, — мягко сказал Папаша Кройн. — А ты, Игнат, успокойся. Никто не собирается тебя бить. Надеюсь, господину магу понравилось представление.

— Удивительно… — проговорил Маркус.

— Так значит, вы его забираете?

— Непременно.

— Подожди здесь, Игнат. Мы с господином Аронтилом уладим некоторые дела.

Они ушли в комнату, а мокрый рыжеволосый мальчуган остался стоять, прижав к себе дрожащие худенькие ручонки, не понимая, зачем его заставили сделать это и куда его хотят забрать.

В тот день он в последний раз увидел папашу Кройна. Незнакомец, что назвался Маркусом отвёл Игната в корчму, где прежде тот воровал хлебные корки. Когда трактирщик с недоверчивым взглядом поставил перед ним полную миску каши, мальчик долго не мог притронуться к еде, не веря, что всё это происходит взаправду. Зато потом он впервые наелся досыта, да так, что заболел живот. Заночевали они на втором этаже этой же корчмы, а утром покинули Дракенталь верхом на крытой телеге, которая показалась Игнату настоящей каретой.

— Куда мы едем? — спросил мальчик, провожая взглядом городские стены.