Живые и мертвые - Неле Нойхаус

– Эй, Пия, – крикнул Матушек. – Что ты здесь делаешь?

– Никак не можешь с нами расстаться? – сказал другой.

Послышались смешки.

– У тебя же отпуск! – добавил третий коллега.

Пия положила рюкзак на стол, за которым сидел Боденштайн.

– Давайте договоримся, – сказала она холодно и посмотрела на стоявших вокруг коллег, – что вы на время уберете из вашего лексикона определенное слово на букву «О».

В ответ все согласно закивали, а Боденштайн, который ночью опять едва сомкнул глаза, почувствовал величайшее облегчение, когда понял, что Пия приняла решение остаться.

– Ну ты и сглупила, – пробормотал кто-то. – Остаться работать вместо того, чтобы улететь в отпуск, мне бы такое и в голову не пришло.

– Именно поэтому, коллега Пробст, ты и находишься там, где ты есть, – возразила резко Пия. – И будешь там торчать до пенсии.

Взгляд Боденштайна встретился со взглядом Николя Энгель, и он уловил чуть заметную улыбку, которая промелькнула у нее на лице.

– Прошу прощения, шеф, можно продолжать. – Пия кивнула Боденштайну и села на стул, который Остерманн в мгновение ока экспроприировал у другого коллеги.

– Спасибо, – ответил он и повернулся к коллегам.

В двух словах он представил картину двух убийств и резюмировал имеющиеся на данный момент факты.

– Обе жертвы были женщинами пенсионного возраста. Что касается семейных корней жертв, то на данный момент какие-либо параллели или точки соприкосновения, похоже, отсутствуют, – подвел он черту через пару минут. Супруг жертвы номер 2 врач, дочь жертвы номер 1 флористка. Это все, что нам известно на сегодняшний день.

– Большое спасибо, коллега, – взял слово главный комиссар уголовной полиции Нефф. – Информации и в самом деле не слишком много, но нам следует исходить из того, что ее будет не намного больше. Оба убийства представляются мне весьма типичными для спонтанных действий снайпера. Я вижу здесь сходство с делом, в расследовании которого я участвовал во время работы в США. В октябре 2002 года двое мужчин в течение трех недель без разбора палили в людей, и в «Большом Вашингтоне», округ Колумбия, погибли десять человек. Выбор жертв был совершенно произвольным. Они убивали из чистого желания убивать.

– Кто это? – спросила шепотом Пия, в то время как Нефф рассказывал о Джоне Аллене Мухаммаде и Ли Бойде Малво [9].

– Секретное оружие из Висбадена, – ответил Остерманн и закатил глаза. – Поддержка нам, провинциальным полицейским.

– Это Андреас Нефф, аналитик по уголовным делам из земельного уголовного ведомства, – уточнил Боденштайн, понизив голос.

– Судебный психолог? – Пия наморщила лоб. – И чем же он будет заниматься?

Остерманн молча пожал плечами.

– Так решила доктор Энгель, – пояснил Боденштайн. – И я воспользуюсь любой помощью, которую могу получить.

Пия подождала, пока Нефф закончит свой доклад.

– Я как минимум со вчерашнего дня совершенно не думаю, что наш убийца действует без разбора, – возразила она ему. – Одно только расположение места преступления, как, скажем, вчера вечером, опровергает то, что это было случайное убийство. Дом жертвы находится за высокой живой изгородью в конце улицы, заканчивающейся тупиком. Преступнику нужно было не только найти подходящее место для выстрела, но и точно наметить себе путь для побега. Должно быть, существует какая-то связь между обеими жертвами, даже если мы сейчас ее не видим. Поэтому мы должны тщательно проверить окружение и прошлое обеих жертв.

Нефф слушал ее и с улыбкой кивал.

– Само собой разумеется, вам следует это сделать, – сказал он. – Я всего лишь сформулировал свой взгляд на ситуацию. Вполне возможно, что я ошибаюсь, но…

– Большое спасибо за эту первую оценку, коллега, – прервал его Боденштайн и встал. – Мы с фрау Кирххоф побеседуем сегодня с родственниками фрау Рудольф. Вы можете составить нам компанию.

Затем он дал задание другим коллегам и закончил совещание. Остерманн не скрывал того, что думает о Неффе.

– Желаю приятно провести время с этим умником, – прохрипел он и поймал строгий взгляд Боденштайна.

Пия не имела ничего против того, чтобы Нефф сопровождал их с Боденштайном. Ей никогда еще не приходилось работать с аналитиком по уголовным преступлениям, но она неоднократно слышала, что судебные психологи замечают детали, которые играют решающую роль в раскрытии преступлений. Одно было ясно: время не ждет. Преступник в любой момент мог вновь нанести удар.

* * *

– У компетентных следователей по большей части не хватает времени на аналитическую проработку преступления, вы это наверняка знаете. И поэтому чрезвычайно разумно уже на этой ранней стадии подключить к расследованию меня. – Главный комиссар уголовной полиции Андреас Нефф обошел служебный автомобиль, открыл дверцу переднего пассажирского сиденья и уже как ни в чем не бывало собрался сесть в машину.

– Вы сядете сзади, – сказала Пия, встав у него на пути.

Нефф быстро взглянул на нее и с улыбкой пожал плечами. Он был тщедушным мужчиной, ростом на пару сантиметров ниже Пии, с ничем не примечательным лицом, которое сразу забывалось, если однажды пришлось увидеть его. Но его невысокий рост не мешал ему оставаться достаточно самоуверенным человеком.

– Знаете, коллега, это как раз именно то, с чем мне постоянно приходится сталкиваться. – Он уселся на заднее сиденье. – Как аналитик уголовных преступлений в земельном уголовном ведомстве я не вхожу ни в один стабильный коллектив. Мы всегда работаем там, где у коллег возникают проблемы. Это, как правило, сначала принимается в штыки, потому что кто же признается в собственной неудаче.

Пия не понимала, куда он клонит.

– С чем вам приходится постоянно сталкиваться? – спросила она.

– Мне в той или иной степени мягко намекают, что я здесь нежелательная персона, – ответил он. – Я несколько лет изучал поведение человека. Процесс общения людей лишь на восемь процентов состоит из речи, а на девяносто два из языка тела. В вашем языке тела я читаю неуверенность по отношению ко мне. Эту неуверенность, скорее всего неосознанную, вы маскируете агрессией. Впрочем, это свойственно многим коллегам женского пола, которые на основании одной только гендерной роли и физических характеристик чувствуют себя более слабыми. Тот факт, что я сижу сзади, а вы впереди, является жестом доминирования с вашей стороны, который должен поставить меня на место и четко указать мне на субординацию в коллективе.

– В самом деле? – Пия была ошеломлена. – Я не чувствую себя физически слабее вас. И неуверенности я тоже не ощущаю.