В погоне за красотой - Давид Фонкинос

– Луиза, признайся: ты меня бросила из-за него?

– Да нет же, вовсе нет, клянусь! Я тебе не лгала, просто чувствовала, что наши отношения зашли в тупик… Тогда я один-единственный раз согласилась поужинать с ним….

– И кто же этот господин?

– Он адвокат. Несколько месяцев назад он кого-то защищал, а я представляла другую сторону, и мы понравились друг другу. Просто понравились, ничего более.

– Даже не знаю, что тебе сказать.

– Прости, мне жаль…

– Судя по тому, как ты о нем говоришь, это серьезно.

– Да.

– Ты дала мне понять, что не представляешь меня отцом своих детей. А с ним у тебя все по-другому?

– Не знаю. Мы ведь встречаемся совсем недавно.

– Ну, значит, мы с тобой встречаемся в последний раз, – отрубил Антуан.

– Погоди…

– А что ты хотела от меня услышать? Я не собираюсь мешать твоему счастью. Ты женщина, которую я любил больше всего на свете. И, в отличие от тебя, не могу представить, что встречаюсь с другой, по крайней мере в данный момент. Это невозможно. Это просто не-воз-мож-но! Ты понимаешь?

– Да.

– Что в нем есть такого, чего мне не хватает?

– Не знаю, что тебе ответить. Я нахожу его… надежным.

– Сколько ему лет?

– Сорок пять.

– То есть он гораздо старше тебя.

– Да, на пятнадцать лет. И у него есть восемнадцатилетняя дочь.

– Восемнадцатилетняя… Ты с ней знакома?

– Да, мы познакомились в прошлые выходные.

– Значит, собираешься играть в дочки-мачехи, – едко сказал Антуан.

Луиза подозревала, что объяснение будет тяжелым, но она никогда еще не видела Антуана в таком состоянии. Ей-то казалось, что эта новость его просто огорчит, однако вышло иначе. Чувствовалось, что он разъярен до крайности. Антуан решил оборвать разговор и немедленно уйти из ресторана. Встав, он подошел к хозяину, чтобы расплатиться. Тот наконец уразумел, что у его клиентов проблемы, и не сказал ни слова. Антуан вышел на улицу, даже не оглянувшись на Луизу. Он понимал, что ведет себя грубо, слишком грубо, но мог ли он вообразить, что она так быстро увлечется другим мужчиной?! Он еще был способен принять их разрыв, но только не это. Вернувшись домой, Антуан послал Патино электронное письмо с сообщением, что из-за желудочного расстройства не сможет прочесть послеобеденные лекции.

Назавтра Антуан уже вернулся к обычной жизни. Он решил никому, даже сестре, не рассказывать о том, что` испытал, услышав признание Луизы. Нет, он похоронит горе в глубине своего сердца и, возможно, сумеет таким образом забыть. Эта новость имела по крайней мере одно достоинство: она прояснила ситуацию. Антуану уже нечего было ждать, надеждам и сомнениям не осталось места. Что ж, бесспорно, так оно и лучше: он с содроганием вспоминал этот период неопределенности, эту транзитную зону любви.

Теперь у него начнется новая жизнь. То есть жизнь-то, конечно, останется прежней, но все в ней пойдет по-другому. Нужно просто найти ей иное применение. Он еще глубже погрузится в работу, и только в работу, будет тщательнее готовиться к лекциям, расширять свою эрудицию. Начнет регулярно посещать библиотеки и, несомненно, обретет утешение, обогатившись новыми познаниями. А еще можно засесть за книгу: он уже давно лелеял мечту написать о Монпарнасе 1920-х годов. Ведь защитил же он диссертацию о Модильяни – так, может, пришла пора создать о нем и роман, почему бы и нет?! Это прекрасный способ бороться с черными мыслями, не хуже всех прочих.

В тот первый вечер своей новой жизни он послал эсэмэску Сабине. Час был поздний; она могла уже спать, но нет, – видимо, еще бодрствовала, потому что сразу же ответила. Сабина, как и многие другие, никогда не выключала телефон, боясь хоть на миг выпасть из реальности. Антуан спрашивал, нельзя ли к ней зайти. Это означало: зайти, чтобы продолжить ту, прерванную встречу. Его уже несколько недель буквально раздирали противоречивые желания, и теперь вдруг обуяла какая-то бешеная решимость покончить с этой мукой. Он желал стать желанным, упиваться жизнью, завладев другим телом. И чувства тут были совершенно ни при чем. Антуан не любил Сабину и знал, что вряд ли когда-нибудь полюбит. Но бывают моменты, когда то, что хочешь иметь, кажется гораздо менее важным, чем то, что можешь иметь.

Сабина была твердо уверена, что Антуан к ней вернется. И не потому, что она так уж сильно в него верила: скорее, это было подспудное убеждение, что их прошлое вечернее свидание не должно остаться незавершенным. Так же, как для завершения фразы требуется точка. Сабина понимала, что Антуан волей-неволей смирится с уходом Луизы; этот тонко чувствующий человек, с его цельной натурой, был неспособен долго блуждать в лабиринте отношений. Но тут она жестоко ошибалась. Он звал ее не потому, что ему полегчало, а именно потому, что ему стало еще больнее. Впрочем, соображения Антуана, честно говоря, мало интересовали Сабину. Ее-то желание не угасло, и это она считала самым важным[16].

Таким образом, встретившись прямо среди ночи, Антуан и Сабина могли сделать вид, будто прошедших дней, когда он ее избегал, и вовсе не было. Они продолжили с того момента, на котором тогда все прервалось, вот только Антуан повел себя совершенно иначе. Он схватил Сабину за волосы и с какой-то неистовой яростью овладел ею. Вся его жизнь, все его сомнения и страхи вылились в грубый механический акт. Этот мягкий, деликатный человек, который никогда не оскорблял женщин, внезапно повел себя самым непристойным образом. Нельзя сказать, что он действовал как зверь или дикарь, он просто стремился достичь оргазма, совершенно не заботясь о своей партнерше. Сабина не узнавала Антуана, но в конечном счете эта внезапная перемена и ее возбудила до крайности, удвоив силу наслаждения. Она уже сама хотела, чтобы он обращался с ней так жестоко и бесцеремонно, упивалась этим свирепым, почти варварским напором. Ни разу в жизни ей не приходилось испытывать такой мощный оргазм. И когда все кончилось, когда Антуан, с трудом переводя дыхание, отстранился от нее, она смогла вымолвить лишь одно слово: «Еще!»

Время их сентиментальных отношений безвозвратно ушло в прошлое. Теперь они уже не смогли бы вернуться к прежним беседам, отмеченным деликатностью и взаимным уважением. Антуан встал, начал одеваться. И ушел, не сказав ни слова, даже не взглянув на растерянную Сабину.

Днем, встречаясь на работе, они не разговаривали. А по вечерам сходились, чтобы заниматься любовью. Антуана раздирали противоречивые чувства. Физические услады, избавлявшие его от мук воздержания, при этом оставляли горький осадок в душе. Плотские радости шли бок о бок с тягостной меланхолией. Он непрестанно думал о Луизе – о нагой Луизе в постели с ее новым любовником – и не мог отделаться от мучительных вопросов. Как она ведет себя с «тем» – неужели так же, как с ним? Неужели делает то же самое? Ему безумно хотелось это узнать; что ж, такое любопытство вполне объяснимо.