Семь дней - Деон Мейер

— Здравствуйте, Бенни!

Он встал, поздоровался и стал ждать, пока Мбали сядет.

Она с тяжелым вздохом положила сумку на стоящий рядом стул. Порылась в ней, достала тонкую папку, извлекла из нее лист бумаги и положила перед ним.

— Вот, читайте! — Мбали сдвинула темные очки на лоб и, хмурясь, оглянулась в поисках официанта.

Атмосфера вокруг полицейского участка «Грин-Пойнт» оказалась спокойнее, чем ожидал снайпер. От тишины и покоя пружина напряжения, которая свернулась у него внутри, сворачивалась все туже. Сколько ему еще торчать на одном месте в фургоне с приоткрытой боковой панелью, с винтовкой в руках? Того и гляди, кто-нибудь его заметит — прохожий, пассажир машины, едущей мимо по шоссе М6… Ничего нельзя предугадать заранее, случиться может все, что угодно. Вот что самое неприятное. Он понимал, как сильно рискует. Готовясь ко второй вылазке, продумывая операцию, он все время помнил о том, что его могут засечь. Выход в том, чтобы любой ценой предусмотреть все непредвиденные обстоятельства. Он приказывал себе: «Не слишком увлекайся и не будь так уверен в себе. Не стоит их недооценивать. Не мешкай. Не рискуй».

Жаль, что уже невозможно вернуть вчерашнюю эйфорию, когда голова у него шла кругом от облегчения, удовлетворения и радости. Он перехитрил их, он ушел, он отомстил! Вчера он понимал, что все замечательно продумал, что в его плане нет ни одного слабого места. Но теперь сомнения грызли его. Сомнения и страх, что его поймают.

В ворота напротив въехал белый седан с эмблемой ЮАПС.

Больше адреналина.

Он прижал щеку к прикладу, посмотрел в оптический прицел.

«[email protected]

От: 27 февраля, воскресенье, 6.57

Кому: [email protected]

Кас.: Капитану Бенни Грисселу

Я видел статью в воскресном „Аргусе“. Можете ли вы соблюсти правосудие (Притч., 21: 15)? Или вы тоже предпочитаете не ссориться с коммунистами? Надеюсь, что нет, потому что тогда мне придется прибегнуть к крайним мерам.

Вчера я подстрелил полицейского в Клермонте. Сегодня будет еще один. Каждый день, пока вы не призовете убийцу к ответу.

Вы знаете, кто он».

Гриссел поднял голову. По словам Мбали, генерал Африка сегодня утром переслал сообщение стрелка им обоим, и она принесла Грисселу распечатку.

Он поблагодарил Мбали и спросил, удалось ли ей что-нибудь выяснить в Клермонте.

Она принялась рассказывать — медленно, размеренно, разгибая пухлые пальцы. Ее лицо сморщилось от досады.

Во-первых: никаких очевидцев. Никто не слышал выстрела и не видел ничего странного. Во-вторых: пуля, попавшая в колено констебля Брендона Апреля, разлетелась на мелкие осколки. В-третьих, характер раны не позволяет рассчитать траекторию выстрела. Определить, где именно сидел снайпер, пока не удалось.

— Если принять во внимание все места, откуда видна стоянка во дворе полицейского участка, стрелять могли и от школы или из многоквартирного дома, но тогда снайперу пришлось бы войти в подъезд или подняться на крышу. Посторонним в тот дом пройти никак невозможно — только если взломать замок, а следов взлома не обнаружили. Так что пока никаких результатов.

Подошел официант, остановился рядом с ней, и Мбали сурово приказала:

— Кока-колу, но лед принесите отдельно, а не напихивайте полстакана.

Официант, удивленно подняв брови, покосился на Гриссела. Тот жестом показал, что ничего заказывать не будет. Официант ушел.

— Итак, у нас нет места преступления в обычном смысле слова, — подытожила Мбали. — А сегодня он снова собирается стрелять.

Подполковник Беван Длодло ухватился за алюминиевую ручку и рывком распахнул дверь полицейского участка «Грин-Пойнт».

В тот же миг стекло перед ним с мощным хлопком взорвалось.

Его передернуло от страха, осколок впился ему в лоб. Он слышал крики, звон стекла. Осколки градом посыпались на цементный пол. Инстинкт приказывал пригнуться, убежать, убраться подальше от двери. Рука потянулась к табельному пистолету в набедренной кобуре.

Прижавшись спиной к стене, сжимая в руке пистолет, подполковник присел на корточки. Он не сводил взгляда с двери. Ему хотелось крикнуть тем, кто внутри, выяснить, что происходит. По лбу потекла теплая струйка крови. Вдруг что-то ударило его в лодыжку, да так сильно, что он завалился на левый бок.

Опустив голову, он с изумлением увидел, что синяя форменная брючина превратилась в лохмотья. Сквозь них сочилась кровь и медленно растекалась лужей на полу.

Подполковник посмотрел на парковку напротив. Там никого не было.

Он оглядел улицу. Никого!

Только тогда он ощутил невероятную боль.

Держа перед собой раскрытую папку, Мбали постучала пальцем по письмам и сказала:

— Не понимаю я его. Может, я что-то упускаю, может, недостаток образования?

— Нет. — Гриссел покачал головой. — Я тоже его не понимаю. Вчера ночью я думал, что он… хочет закосить под психа. В общем, если не слишком внимательно читать его послания, в самом деле кажется, что у него не все дома. Но психи, как правило, ограничиваются одними угрозами, наш же стрелок в самом деле ранит людей… С таким я еще не сталкивался. Вот, взгляните на письмо от 6 февраля. «У вас три недели на то, чтобы арестовать убийцу Ханнеке Слут». Значит, он все спланировал заранее. Подготовился. Он не псих. Или… если псих, то не совсем обычный.

Мбали кивнула в знак согласия и спросила:

— По-вашему, он знал Слут лично?

Интересный вопрос, над ним Бенни тоже ломал голову вчера ночью. Он медленно покачал головой:

— Не знаю. Возможно. С другой стороны, если бы он был близко знаком с ней, то наверняка понимал, что рано или поздно сам факт знакомства наведет нас на его след. Так что… сомневаюсь.

— Конечно, если он не псих.

— Да.

— Никаких подозреваемых. — Мбали не спрашивала, она утверждала.

— Да.

— Никаких коммунистов?

— Мне кажется, он вряд ли имеет в виду настоящего коммуниста. Это… — Гриссел замялся, вспоминая подходящее слово.

— Метафора?

Он не совсем понял, что имела в виду Мбали. Она это заметила.

— Он как будто говорит иносказаниями или преувеличивает. А если под «коммунистами» он имеет в виду чернокожих?

— Что-то вроде того. Может быть, ему не хочется, чтобы его сочли расистом.

— Зато против того, чтобы его считали помешанным на религии, он как будто не возражает.

— Да.

— Итак, есть у нас чернокожие подозреваемые?