В крепких объятиях - Дженнифер Фэй

– Вместе спим. – Лукас так изящно и легко вставил ответ, словно обсуждение его личной жизни всем миром было естественной ситуацией.

– Надо что-то делать. – Кейт судорожно искала решение. – Подать на них в суд.

Лукас покачал головой:

– Во-первых, так они только раздуют историю. Во-вторых, они фактически не солгали. Мы спим под одной крышей…

– Но в разных кроватях.

– И они видели, как мы выходили из дома рано утром.

– Но не на рассвете, как они тут пишут!

– Ты придираешься к мелочам. К тому же такую рекламу можно повернуть в нашу пользу.

– Я не хочу рекламы! Меня устраивает моя тихая жизнь.

– Не забывай про сбор средств. Знаешь поговорку: плохая реклама лучше, чем никакой? Может, и не совсем так, но ты понимаешь, о чем я.

Страшнее всего было то, что Кейт действительно понимала. И не знала, злиться… или радоваться. Но, может, она не так поняла Лукаса?

– Ты предлагаешь изображать счастливую пару?

– Об этом и так говорят. Можно просто использовать шумиху в прессе.

– И ты не возражаешь?

Лукас пожал плечами:

– Я знаю, как управлять прессой, когда нужно. Мы просто притворяемся, ради сбора средств и запуска «Пламенных сердец». Так почему бы не воспользоваться случаем?

Кейт скрестила руки на груди и поджала губы. Она заметила, что Лукас так и не признал, что его это устраивает, но явно был готов подыграть ради их общего дела. Она не могла на него сердиться; наоборот, он ей еще больше понравился.

– Если ты готова, я подвезу тебя до больницы по дороге в офис.

Кейт покачала головой:

– Я не готова приступать к выполнению твоего плана.

– Все равно нельзя позволять репортерам диктовать тебе как жить. И я обещаю вести себя как джентльмен и держать руки при себе.

Ее куда больше беспокоило то, что ей хотелось, чтобы он прикоснулся. Ей нравилось чувствовать его рядом. У нее чаще билось сердце от воспоминания о его близости. О глубоком голодном взгляде. О горячих губах.

Пытаясь обуздать вышедшее из-под контроля воображение, Кейт сказала первое, что пришло в голову:

– Пойдем со мной в больницу. Я разберусь с оплатой, и мы можем вместе навестить Молли.

– Нет, спасибо. – Лукас покачал головой.

– Молли хочет с тобой познакомиться. Я рассказала, что ты делаешь очень красивые драгоценности. Она спрашивала, есть ли у тебя диадемы для принцесс.

– Извини, сегодня я не могу навестить твою дочь. У меня плотное расписание. – Лукас направился к выходу из комнаты. – Но я могу это компенсировать.

– Чем?

– Ты первой увидишь коллекцию «Пламенные сердца».

– Жду с нетерпением! – Кейт обожала украшения, хотя всегда любовалась ими только в витринах. – Не забудь сказать, когда у тебя найдется свободное время. Молли правда очень хочет познакомиться.

– Я не забуду. Пойдем.

Через пять минут Кейт устроилась на сиденье дорогого спортивного автомобиля Лукаса. Ей нравились мягчайшая кожаная обивка салона, мурлыканье мощного мотора, а больше всего – водитель. Его длинные тонкие пальцы обхватили черный рычаг переключения передач, и у Кейт пересохло во рту. Почему он так ее притягивал? Ее искушали мысли о том, каково снова оказаться в его руках. Фантазия об одной незначительной ласке вызвала у нее вздох.

– Ты меня слышишь? – Глубокий голос Лукаса вырвал ее из грез.

– Я думала про статью. – Это из-за проклятой газеты у нее разыгралось воображение.

Лукас посмотрел на нее:

– Хватит волноваться. Все будет хорошо.

Завораживающий взгляд приковал ее. Лукас был очень красивым… и доступным. Ее сердце билось быстрее, жар разливался по всему телу. Зачем Лукас включил обогрев?

– Можно я приоткрою окно?

– Если хочешь. Ты не заболела? Как будто покраснела.

Кейт опустила стекло и подставила лицо прохладному утреннему воздуху. Что с ней такое? С каких пор она так поддается очарованию мужчины?

Пытаясь говорить ровно, она заметила:

– Ты не представляешь, как мне помогает Конни. Она присматривает за Молли, когда я не в больнице.

– Тетя очень щедрая. Она помогает всем нуждающимся, в любой ситуации.

Кейт напряглась: Лукас намекает, что она пользуется добротой его тети?

– Я ни о чем ее не просила…

– Не сомневаюсь. У нее так и не появилось собственной семьи, а я единственный ее оставшийся родственник. Ей нравится подбирать страдальцев…

– Я не такая! – Кейт сверкнула глазами. – Меня не нужно было подбирать. Мы с Молли и сами отлично справлялись.

Лукас поерзал на своем сиденье.

– Я не это имел в виду.

– А что тогда? – Кейт не собиралась отступать.

– Я просто беспокоюсь. Тетя нередко приближала к себе нехороших людей, которые пользовались ее наивностью. Ты, наверное, заметила, что она смотрит на жизнь через розовые очки. Ничего плохого в людях не хочет видеть.

Они остановились перед больницей, и у Лукаса напряглись плечи; он осмотрелся, наверняка проверяя, нет ли поблизости очередного фотографа. Кейт проследила за его взглядом, но не увидела никого, кто обращал бы на них внимание.

– Мне нужно спешить. Я решу вопросы с бухгалтерией, загляну к Молли, а потом вернусь в дом.

Жизнь неслась по скоростному шоссе без всяких признаков остановки.

Прошла неделя с тех пор, как Лукас согласился на проведение ремонтных работ в доме. За это время у них образовалась привычка пить вместе кофе по утрам и заканчивать день поздним ужином после того, как Кейт возвращалась из больницы. Иногда они ужинали дома, а иногда где-нибудь еще – в маленькой пиццерии, в семейной закусочной. Кейт нравилась домашняя теплая атмосфера этих мест больше, чем обстановка высококлассных ресторанов, куда ходят не поесть и отдохнуть, а показаться на публике.

Но обедала она одна. Сегодня аппетита не было, потому что она приехала в больницу для встречи с хирургом Молли. Они ждали результатов анализов, которые покажут, можно ли еще проводить операцию. Кейт долго и отчаянно молилась о том, чтобы никаких осложнений не возникло.

– Кейт, ты меня слышишь? – Конни Кэррингтон, добросердечная тетя Лукаса, улыбнулась, нагнувшись к ней через стол больничного кафетерия. – Я сказала, что твое появление в жизни Лукаса – большая удача.

– Я появилась в его жизни не сама по себе. Вы меня туда привели.

– И то правда! – Женщина широко улыбнулась.

Жизнерадостный характер не вполне сочетался с ее крайне сдержанным и благопристойным обликом. Короткие серебристые волосы были зачесаны на одну сторону. Гладкая фарфоровая кожа была едва тронута макияжем, а на аккуратном носике красовались очки в темной оправе.