Мария Антуанетта. Королева бриллиантов - Элен Баррингтон

Она гордо вскинула голову, и в эту минуту действительно была похожа на Валуа.

— Я, конечно, понимаю колебания моего друга и готова доказать свою искренность даже ценой сурового испытания. Ступайте к графу Калиостро, к этому чудесному провидцу и магу. Вы ему, насколько я знаю, безгранично доверяете, как и я сама. Пусть поглядит в волшебный кристалл и скажет вам, чем я занималась последнее время и чем займусь в будущем.

Кто мог сомневаться в том, что скажет Калиостро?

Вся французская знать сходила с ума от его таинственных знаков и чудес. Предсказания, гороскопы, пророчества Калиостро передавались из уст в уста, и лишь очень отчаянный и дерзкий человек мог бросить ему вызов, выразив сомнение в реальности его слов. Ходили слухи, что сама королева была не прочь у него проконсультироваться, если бы только это позволило её высокое положение, а вот её две сестры уже побывали на приёме у Калиостро и были поражены его откровениями. Что же касается кардинала, то он был поистине рабом Калиостро. Они часто говорили с ним об алхимии, о возможности возродить сильно поредевшие богатства дома Роганов с помощью превращения неблагородных металлов в золото. Князь Церкви принимал на веру всё, что говорил ему князь магического мира.

Такой поворот в беседе вызвал у кардинала повышенный интерес. Теперь он смотрел на свою собеседницу иначе.

— Друг мой, я не собираюсь бросать тень на вашу правдивость и честность, для этого у меня не было никаких оснований. Само собой разумеется, я дорожу мнением графа Калиостро, особенно сейчас, когда я переживаю серьёзный душевный кризис. Должен вам сообщить, что он предсказал: в этом году в моей судьбе произойдут большие перемены, это удалось ему выяснить по расположению главных планет. Правда, я особенно не прислушивался к его словам, ибо не ощутил никаких изменений в своих делах, да, честно говоря, на них и не рассчитываю. Но если вы правы...

Она с восторгом захлопала в ладоши, и в комнате вновь зазвенел её серебристый смех.

— Какая радость! Я причастилась к тайнам пророка. Я предсказала перемены, и он их тоже предсказал. Едем к нему завтра же, попросим его посмотреть для нас в магический кристалл. Он может подсказать, как мне самой заняться пророчеством. Я просто умоляю вас поехать к нему. Тогда всё станет ясно, всё окажется на своих местах. Такой человек, как он, не может заблуждаться! Такого человека ещё не было на земле! Вы ведь в этом уверены, не так ли?

Кардинал согласно кивнул. Его мнение о «пророке» не отличалось от мнения всех парижан. Калиостро завоевал парижскую публику, поймал её на любви ко всему чудесному. Каждое слово, слетавшее с его уст, считалось священным, почти евангелическим.

Жанна не могла сделать лучшего предложения.

Де Роган вызвал секретаря и передал ему записку для Калиостро. В ней он просил о встрече на следующий день вечером. Слуга не уходил, переминаясь у порога.

— Монсеньор, — сказал он. — Один месье умоляет принять его. Он говорит, что отнимет у вас не больше десяти минут, если только вы соблаговолите его принять. Это месье Бёмер, придворный ювелир.

Услыхав это имя, де Роган скривился. Он хотел было уже отказать, но вдруг заметил, как оживилось лицо графини де Ламотт.

— Я видела его вчера в Версале, — тихо сказала она. — Он говорил с королевой по поводу бриллиантового ожерелья. Пусть придёт, ваше высочество. Может, он нам пригодится.

— Откуда вам известно, о чём он говорил с королевой? удивился кардинал.

— Сорока на хвосте принесла, — рассмеялась Жанна.

— Приведите его сюда! — распорядился кардинал.

Слуга ушёл.

— Ах, монсеньор, это моя тайна, и она имеет прямое отношение к тому, о чём мы с вами только что беседовали. Теперь-то вы поверите, что у меня есть хорошо осведомленные друзья! Я говорю серьёзно. Но даже если он пришёл к вам по какому-то другому поводу, постарайтесь разузнать у него, что происходило вчера во дворце во время его встречи с королевой. Это может иметь важное значение для наших интересов. Я спрячусь вон там. Я могу послушать, вы не против?

Кардинал кивнул.

Она открыла знакомую потайную дверцу и быстро, как мышка, шмыгнула внутрь, оставив за собой слабый запах духов. Но Бёмер не обратил внимания на такой пустяк. Ювелир был убит горем и теперь ничего не чувствовал.

— По-моему, вы больны, Бёмер, — поразился принц. — На вас лица нет. Присаживайтесь!

— Монсеньор, не стану вас беспокоить своими делами. Я пришёл по поводу тех чёрных жемчужин, которые вы мне заказали. Вот они! Хочу выслушать ваши пожелания в отношении предстоящей ювелирной работы.

Из небольшой коробочки он вытащил три со вкусом подобранные чёрные жемчужины и положил их на столик. Но кардинал больше глядел на ювелира, чем на его товар.

— Они превосходны, в этом нет сомнения, — сказал он, — и если сойдёмся в цене... Вы ведь никогда не были вымогателем. Будьте со мной откровенны, что случилось? Может, я смогу вам помочь? Вы не больны?

Ювелир попытался улыбнуться, но улыбки не получилось, он даже всхлипнул.

— Думаю, эти чёрные жемчужины следует окружить маленькими бриллиантиками, и я готов всё сделать за такие же деньги, как и за кольцо с белыми жемчужинами, которое вы мне заказали раньше. Если вас это устраивает, то позвольте мне удалиться.

— Да, меня это вполне устраивает. Но не устраивает другое. Почему мой старый друг и верный слуга хочет удалиться, не рассказав о том, что его беспокоит? Может, мне удастся помочь.

Это были первые утешительные слова, которые услышал за последние два дня несчастный Бёмер. Бассанж, узнав печальную весть, впал в такой гнев, о котором лучше и не вспоминать. Началась дикая ссора, и партнёр довёл Бёмера до слёз. Он понимал, что ему грозит — пугающая нищета.

Кардинал поднялся и подошёл к буфету. Открыв дверцы, он вытащил оттуда бутылку токайского вина, два бокала венецианского стекла с позолотой и налил их до самых краёв. Поднимая свой бокал, он предложил Бёмеру последовать его примеру.

— Видите, я вам прислуживаю, ибо мне больно глядеть на то, как вы страдаете. Выпейте вина, успокойтесь и расскажите мне обо всём как духовнику.

Вкусное вино потекло по жилам ювелира, согревая тело. И он неожиданно выложил всю историю, подробно, не утаивая ни единого слова, рассказал о своей встрече с королевской четой, помогая себе выразительными жестами. Но это, конечно, была несколько искажённая картина — которую видел он.

— Её величество так хотела получить это ожерелье, так хотела. Какая женщина в состоянии отказаться от него? Не могу вам сказать, о чём они говорили с его величеством, но я убеждён, помешало лишь её обострённое чувство гражданского долга. Но если найти какой-то выход... Ах, если бы его найти!

— Вы думаете, она взяла бы ожерелье? — тихо спросил кардинал: нужно всё как следует обдумать.

— Я не думаю, монсеньор, я знаю, знаю наверное. Я предложил разные варианты. Пусть королева возьмёт ожерелье и будет выплачивать за него частями, отдельными взносами. Для чего ей сразу же его надевать? Можно пока где-нибудь спрятать, пусть полежит. Но ей не понравилось моё предложение. Ума не приложу, почему. Может, она не хотела огорчать его величество? Что касается меня самого, то я попал в такие тиски, из которых меня может освободить только тот, кто избавит меня от этой непосильной ноши — бриллиантов. Только в этом моё спасение! Если бы только уговорить её величество подписать нужные бумаги! Но для чего я вам всё рассказываю?! Всё это бесполезно. Я пойду. Никогда не забуду вашего сочувствия.