Темные ущелья - Ричард Морган

– Просто скажи мне, – тихо попросила она. – Тело было нетронутым? На нем обнаружились хоть какие-то признаки гниения?

– Нетронутая, – выпалил Критлин. – Овца была нетронутая! Ее зарезали прямо перед этим. Взяли из стада Гелхера и…

– Ну хватит, довольно, мелкий ты козоеб! – Налмур шагнул вперед, занося кулак.

Арчет развернулась и блокировала его руку, словно они сражались на ножах.

– Я же сказала, хватит!

Налмур отшатнулся от нее, то ли из уважения к рангу, то ли из суеверного ужаса – понять было трудно. Однако на его лице читался скрытый гнев.

– Госпожа, он насмехается. Он…

– Вы его сломали! – От ее вопля все в комнате оцепенели. Один из людей Налмура, с готовностью направившийся к двери в соседнюю комнату, остановился как вкопанный. Арчет ткнула в него пальцем. – Ты! Войдешь туда – убью на хрен.

Танд пошевелился.

– Моя госпожа, этот человек выказывает явное отсутствие уважения, учитывая его положение. Шутки на наш счет вряд ли останутся безнаказанными.

– Я. Тебя. Прикончу. – Она все еще сверлила взглядом подручного Налмура. – Не испытывай меня, человек.

И внезапно Арчет увидела все мысленным взором, словно перед нею развернулась карта боевой кампании, до сей поры известной лишь по слухам. Как надо поступить, как все произойдет. Остальные люди Танда, их места в комнате; грубые рукояти ее ножей и то, как до них дотянуться, в какой последовательности; сколько кровавых секунд потребуется, чтобы убить на хрен всех до единого…

«Эти гребаные люди, Арчиди. – Голос Грашгала, почти бесцветный, лишенный всех интонаций, не считая далекого проблеска отчаяния. Кириат излагал ей планы ухода. – Они превратят нас в то, чем мы никогда не были».

Был ли он прав?

Разве она сама не чувствовала это изо дня в день – разъедающее прикосновение человеческой безжалостности, человеческой жестокости, человеческой глупости к переплетению волокон ее души? Медленное разрушение собственных моральных устоев, почвы, от которой она отказывалась с каждым политическим компромиссом, с каждым тщательно обдуманным шагом ради Великой Кириатской Миссии, с каждой ложью, которую она внушала самой себе о необходимых жертвах во имя построения чего-то лучшего…

Вой за дверью не унимался. До зуда в ладонях хотелось схватиться за ножи.

Может быть, время, мать его, наконец-то пришло.

Менит Танд смотрел на нее как завороженный. Она чувствовала его взгляд, словно тень на краю поля зрения, и что-то в этом взгляде вынудило ее отступить от пропасти.

– Если хочешь жить, уходи, – сказала она наемнику у двери. Теперь ее голос был ровным и таким же пустым, как когда-то у Грашгала. – Налмур, уведи отсюда своих людей.

Налмур возмущенно посмотрел на Танда. Магнат-работорговец рассудительно кивнул.

– Но, господин, этот человек…

– Сломлен. Забыл? – Арчет устремила взгляд на Критлина. Она не глядела по сторонам, не смотрела на Налмура. Она не доверяла самой себе. – Ты сам сказал, что слышал, как он сломался. «Как гнилая ветка. Такое не пропустишь». Твоя работа здесь окончена, наемник. А теперь убирайся и головорезов своих прихвати.

На то, чтобы очистить дом, ушло меньше минуты. Стоил отдать Налмуру должное, он поддерживал в отряде довольно строгую дисциплину. Резкий свист вынудил двух наемников помоложе выйти из комнаты, откуда продолжал доноситься вой. Грубый приказ, и все вышли, оставив Арчет и Танда наедине с Критлином. Налмур покинул помещение последним, нелюбезно хлопнув дверью.

Комната вдруг словно сделалась больше, и атмосфера перестала быть такой гнетущей. Даже плач по соседству как будто слегка утих.

Арчет присела на корточки перед стулом Критлина, стараясь выглядеть как можно безобиднее. На этот раз наомский дался ей легче. Стоило только выставить из дома людей Танда, и у нее как будто прошла головная боль.

– Послушай меня, Критлин. Просто послушай. Никто больше не причинит тебе вреда. Даю слово. Никто не причинит вреда ни твоей семье, ни тебе. Просто расскажи мне все про труп.

– Э-э… овцы?

Она тяжело вздохнула.

– Нет, не овцы. Труп, который лежал в могиле. В каком он был состоянии?

– Но… – Критлин растерянно таращился на нее. Его голос дрогнул. – В могиле не было никакого трупа.

Арчет бросила взгляд на Танда.

– Слушай, – сердито начал работорговец, – ты сказал моим людям…

Критлин съежился, словно увидел в дверях вернувшегося Налмура.

– Там были кости, – невнятно пробормотал он. – Просто кости, фрагменты костей, маленькие, и больше ничего не осталось. Остальное просто… сгнило…

Его голос делался все тише. Он смотрел на них обоих как на безумцев. Арчет попыталась найти в услышанном хоть толику смысла.

– Ну… тебя это удивило?

Он ошеломленно уставился на нее.

– Удивило?

– Что тело Иллракского Подменыша сгнило? Ты был этим удивлен?

– Н-нет, госпожа. Он же умер четыре тысячи лет назад.

– Да, но…

Она резко умолкла, внезапно осознав, по какую сторону от грани разумного они все каким-то образом очутились.

«Ведь если из последних недель и можно извлечь какой-нибудь урок, Арчиди, он заключается в том, что мифы и легенды не выдерживают столкновения с реальным миром».

И все-таки вот она, здесь – пытается выяснить, с чего вдруг труп, закопанный в землю четыре тысячи лет назад, не оказался в приличном состоянии, когда его откопали.

«Это место сводит нас всех с ума».

– Хорошо, значит, трупа не было. – Танд, похоже, справился с гневом – в его голосе теперь звучало смертоносное терпение, размеренное, точно метроном. – Или, по крайней мере, от него мало что осталось. И вы этого ожидали. Тогда зачем вообще разрыли могилу?

– Так приказал старейшина ложи, господин. – Критлин уронил голову на грудь. Он, похоже, сломался окончательно. – Надо было забрать меч.

Арчет снова бросила на Танда многозначительный взгляд.

– Еще и меч?

Работорговец пожал плечами.

– Ну, этот Иллракский Подменыш ведь был воителем, не так ли? Разумно, что его похоронили вместе с оружием.

– Итак, вы забрали этот меч. – Арчет закрыла глаза и потерла переносицу большим и указательным пальцами. – Но, послушай… какого хрена закапывать на том же месте овцу? С чего вам это в голову взбрело?

– Старейшина ложи приказал и это, госпожа. – Слова теперь спешили вырваться из рта Критлина, опережая друг друга. С ним все было кончено, он преодолел некий рубеж, и его взгляд все чаще и чаще перебегал на дверь в другую комнату. – Овцы из стада Гелхера – самые уродливые на Серой Чайке: в прошлом сезоне несколько родились безобразными, и мастер ложи сказал, дескать, это знак того, что душа Подменыша пробудилась. Большинство ягнят умерли при рождении, но две или три овцы дожили до этого года. Ну вот старейшина и сказал, что надо принести одну из них в жертву, положить в могилу вместо меча, в знак благодарности. Мы просто сделали то, что он нам приказал, как того требует наша клятва.