Оракул - Виктор Ночкин

Эдвин промолчал.

— Да, — снова заговорила старуха, — меня прозвали Финнкой, потому что я с юга… Так и быть, я не стану считать и этот вопрос. Что бы ты еще хотел узнать?

Теперь Золотая Борода задумался по-настоящему. Наконец спросил:

— Кто мой отец?

— Ты сомневаешься? Ты хочешь проверить Эльгу Финнку? — Теперь старушечий голос звучал удивленно. — Ты приехал издалека, потому что слышал обо мне и все равно хочешь проверить, знаю ли я тайны?

— Нет. Я спрашиваю, потому что хочу знать.

— У тебя рыжая борода, очень заметная… Откуда ты, воин?

— Из Дьорка.

— Ну так вспомни, у кого из мужчин в Дьорке такая же огненная борода. Наверняка их найдется немного.

— Ни одного.

Теперь пришел черед задуматься Финике. Прошло несколько минут, прежде чем ведьма произнесла:

— Твой отец — тот мужчина, кого ты помнишь только седым, тот у кого нет близкой родни — потому что иначе ты бы знал его рыжих родичей. Теперь задавай третий вопрос.

В Фортунатопопьюлу добрались катером. Толик первым спрыгнул на причал и подал руку Альке. На лице галантного кавалера красовались большущие темные очки, скрывающие синяк.

Подхватив баулы, Толик велел:

— Аль, расспроси, где тут этот отель? «Фортуна» эта.

Потом осторожно потрогал свежий фингал:

— Ох… Чем это ты меня? Бутылкой?

— Да уж не «Арифметикой» для четвертого класса, прошли те времена.

— Да, хорошие времена прошли. Теперь счастье покинуло меня, я плаваю под чужими парусами и получаю фонари даже в самой пустяковой драке от лучшей подруги.

— Толя, мы же договаривались…

— Ну извини… Был неправ. Был пьян. Больше не повторится.

— Вот именно. Потому что если повторится, я всем расскажу, что ты знаменитый российский маньяк-садист и приехал сюда лечиться от импотенции. Ни одна итальянка к тебе и на пушечный выстрел не приблизится. Идем-ка туда, вон такси. У водителя все узнаем, да и подъедем, если далеко.

Полная итальянка в темном платье, восседающая за гостиничной стойкой, была поражена, когда Алька ей перевела, что требуются две комнаты. Как же так? Такой представительный синьор и такая стройная синьора… Ах, синьорита… Ах, разумеется, у нее найдутся две комнаты… Чтобы рядом, да, две прекрасные комнаты, ах, какие отличные комнаты, великолепный вид из окна, а уж перины такие мягкие, что если синьор и синьора, то есть синьорита, то есть, разумеется, это не ее дело…

Здесь говорили на каком-то местном диалекте, но Альку понимали без проблем… тем не менее стрекотала итальянка непрерывно и сказала много лишних слов. Немного утешила ее просьба найти гида, знатока местных древностей и достопримечательностей — за отдельную плату, разумеется. Тетка пообещала к завтрашнему утру некоего Джузеппе Вера.

Толик, уловив, о чем идет речь, сделал скорбное лицо и заявил:

— А ведь один двухместный номер обошелся бы дешевле… Не бережешь ты моих денег, Алевтина…

— Алла!

— Ладно. А что ты ей сказала?

— Что ты — русский резидент, а я — твоя радистка. Поэтому нам требуются две комнаты. Для конспирации. Завтра с утра сюда пожалует для встречи с тобой видный местный коллаборационист.

— Это еще зачем?

— Родину предавать.

— Чего? Алевтина, что ты мелешь?

— Алла!!! Я гида на завтра наняла, понял? Знатока местных древностей, чтобы все показал. Понял?

Эдвин почесал в затылке. Хм… Третий вопрос… Дело предстояло деликатное… Наконец решился.

— У меня нет третьего вопроса. Я… хочу попросить тебя, Эльга Финика.

— О чем?

— Помоги мне отомстить! Прокляни, призови самую страшную беду и пагубу на голову предателя!.. Так, чтоб он сдох!.. Чтоб он… Ты чего, старая?

Смех ведьмы походил на кудахтанье. Отсмеявшись, Финика произнесла:

— Конечно. Проклятие. Ведьмы проклинают, ведьмы наводят порчу… А ты уверен, рыжебородый, что ты желаешь именно такой мести?

— Желаю-то я другого… своими бы руками… Да сбежал от меня сопляк, только и осталось, что это… вот…

— Проклятие?

— Проклятие. Пусть мается, пусть не знает покоя, пусть сгинет из Мидгарда, но и пусть не примут его ни в Валгаллу, ни в Хель! Пусть не сбудется его мечта, пусть боком выйдет ему похищенное у меня богатство! Пусть томится и мается до тех пор… пока… пока… Пока не явится к нему та самая валькирия, с которой говорил перед смертью Заговоренный!..

— Ну что ж. Я тебе помогу. Но помни, все выглядит иначе, если отойти подальше и поглядеть со стороны. Из другого дома или из другого дня… Деревья стоят на месте, звери мчатся по миру. Начнем… Думай о своем враге. Мертвые звери позовут его.

Послышался шорох, угли в жаровне вспыхнули ярче. Теперь только викинг разглядел собеседницу — старуха куталась в просторные одежды из черной ткани, потому и не видать ее было. Сейчас из вороха черного тряпья высунулась костлявая лапка, сжимающая плоский обломок кости. Ведьма принялась напевать вполголоса и водить костью над очагом. Круговые движения тощей руки, сжимающей желтую кость, завораживали, притягивали взгляд, не позволяли отвести глаз. Викинг смотрел на тлеющие угли и кружащуюся кость, слушал монотонный напев старой Финнки… и вспоминал Богомаза… Внезапно Эдвину почудилось, что мальчишка здесь, в шатре — притаился в темном углу под пологом и только ждет мига, чтоб броситься сзади… С хриплым возгласом Золотая Борода резко обернулся, выхватывая меч… и… замер. Лицо обдало ледяным ветром.

— Ага! Он был здесь! Враг! Молодой! Здесь! Привели звери! — взвыла старуха.

Она выпростала из-под тряпья вторую руку и принялась быстро-быстро черкать мелом по поверхности кости — черной, успевшей закоптиться. Эдвин замер, с удивлением следя за молниеносными движениями старухи. Минута — и испещренная рунами кость полетела в жаровню. Вспышка, снопы искр… Эдвин протер глаза — кости в очаге не было, угли снова поблекли… Черный ком тряпья — Эльга Финнка — осел и скособочился. Ведьма тихо пробормотала усталым голосом:

— Твоя воля свершилась, ступай…

— Свершилась… — эхом отозвался Золотая Борода.

— Но я была не одна, — неуверенно добавила Финика. — Сегодня был Он.

— Он? Кто — он? Он, Влад?..

— Ты называешь его Локи, — чуть громче, с нажимом, произнесла ведьма. — У Него много имен и обличий… а для тебя Он — Локи. Однако твоя воля исполнена, а мне нужно отдохнуть. Ступай.

— А Влад? Он сдохнет?

— Он переживет и меня, и тебя. Не в этом мире, но… Переживет. В точности, как ты пожелал, рыжебородый. Пока не явится валькирия. Ступай. Теперь мне нужно побыть одной.