Томминокеры - Стивен Кинг

Он с улыбкой на лице вновь повернулся к женщине. Та всядрожала, как лист на ветру.

— Возьмите себя в руки. И помните, что пожары типачернобыльского горят долго, а потушить их очень трудно. Держитесь подальше отреакторов. И так уже на восточном побережье Штатов исчезает слишком многоплутония…

Внезапно бармен схватил его за плечи. Стакан вылетел из рукГарднера, упал на пол и разлетелся на мелкие кусочки. Громким хорошопоставленным голосом бармен приговаривал:

— Я тебя вышвырну отсюда, грязная свинья!

Этот тезис был встречен бурными аплодисментами собравшихся.Позади них какая-то женщина в экстазе завопила:

— Вон отсюда! Вон отсюда, ублюдок! Я больше никогда не хочутебя видеть!

Этот искаженный истерикой голос принадлежал ПатрицииМак-Кадл. Бармен отпустил Гарда, и тот оглянулся. Лицо Патти было перекошенозлобой.

— Я больше не желаю иметь с тобой ничего общего! — шипелаона. — Ты всего лишь безмозглый, опустившийся пьяница, лишенный человеческихчувств. И я вышвырну тебя. Ты знаешь, я могу это сделать!

— Послушай, Патти, о чем ты говоришь? Неужели нашконтракт?..

Рон Каммингс, уже давно прислушивающийся к разговору, веселорассмеялся. Патриция Мак-Кадл размахивала рукой перед глазами Гарда.

Голосом, в котором прозвучало скрытое торжество, она громкои внятно, так что было слышно во всех уголках зала, произнесла:

— Да и чего можно ждать от человека, который ударил своюсобственную жену?

Оглянувшись по сторонам, Гарднер увидел Рона.

— Прости, дружище, — с этими словами он взял из его рукибокал и быстрым жестом выплеснул содержимое в лицо Патриции Мак-Кадл.

— Мой привет тебе, дорогая, — спокойно произнес Гард инаправился к двери. Это был, по его мнению, самый достойный выход присоздавшихся обстоятельствах.

— Эй! Ты!

Гарднер оглянулся на голос и получил пощечину от Теда. Вуглу комнаты рыдала потрясенная Патриция. От удара Гард едва устоял на ногах.

— У моей жены там, в ванной, истерика, и в этом виноват ты!Я убью тебя, болван!

Дикая ярость овладела Гардом. В ответный удар он вложил всюсвою силу. Тед отлетел к стене, взывая о помощи.

Гард хотел повторить удар, но тут его сзади схватили чьи-торуки. Это был Рон. Внешне он был совершенно спокоен, но в лице его было нечтопугающее Гарда. Жалость? Сострадание?

Гард обмяк. В комнате было тихо, и только Тед, вытираяокровавленное лицо, сопел в углу.

— Патриция Мак-Кадл сейчас по телефону вызывает полицию, —сказал Рон. — Полагаю, они не заставят себя долго ждать. Ты должен исчезнутьотсюда, Джим. Беги. Беги в Мэн. Я позвоню тебе.

Тед-Энергетик сделал попытку вновь броситься на Гарднера.Двое ребят — один из них был бармен — удержали его за руки.

— Прощайте, — обратился Гарднер к собравшимся. — Спасибо запрекрасно проведенное время.

Он направился к двери, но вдруг вернулся:

— Если вы забудете все, что я говорил, то помните хотя бы ободном: лейкемия! Лейкемия и дети! Помните…

Но вряд ли они будут это помнить. Он читал это на их лицах.

Гард еще раз кивнул всем, прошел мимо бармена и вышел.Больше он не оглядывался. Открыв входную дверь, он шагнул в ночь. Ему больше,чем когда-либо в жизни, хотелось выпить, и он понимал, что должен найтивыпивку, потому что иначе задохнется, как рыба, выброшенная на берег.

Спустя несколько дней, утром четвертого июля, Гарднерпроснулся на скалистом берегу Атлантики, неподалеку от Восхитительного ПаркаАркадия в Аркадия-Бич, штат Нью-Хэмпшир. Вряд ли он мог сказать, где находится.Он едва мог вспомнить свое имя и осознавал только, что ночью едва не замерз.

Он лежал на боку, и его ноги свисали почти к самой воде.Гард подумал, что, засыпая, наверное, лежал выше, но во сне сполз со скалы… апотом начался прилив. Если бы он проснулся получасом позже, то легко могочнуться на дне океана.

Один ботинок смыло водой, второй размок и стал совершеннобесформенным. Гарднер подбросил его ногой и отшвырнул в сторону, безучастноглядя, как тот скрывается в зеленой пучине. Хоть чем-нибудь подкормлю рыбок, —подумалось ему.

Он сел.

Виски пронзила такая нестерпимая боль, что на мгновениеГарднер потерял сознание. Почему он не умер во сне? Тогда не пришлось бы,проснувшись, терпеть эти пытки…

Постепенно боль притупилась, и к нему вернулось ощущениереальности. Теперь он мог оценить, насколько жалко выглядит. Когда же это с нимначалось? Вчера?

Никак нет, дружок. Не вчера. У тебя был настоящий запой.Чертовски мерзкая штука.

В животе урчало и бурлило. Он оглянулся по сторонам — слевавалялась пустая бутылка.

Боже, как ужасно болит все тело!

Почесав давно немытой правой рукой нос, Гарднер увидел наней следы крови. У него шла носом кровь во сне. Подобного не случалось с техпор, как ему стукнуло семнадцать. Теперь, вследствие неуемного пьянства,кровотечение повторилось.

Гарднер ощущал дикую слабость — гудела голова, бурлилжелудок, ныли все мышцы. Все вместе эти явления можно было бы назватьпохмельным синдромом. Однажды он уже допился до такого состояния — в тысячадевятьсот восьмидесятом году. Тогда он женился, а его преподавательская карьеразакончилась. И тогда же оборвалась жизнь Норы. Нет, она умерла после… Тогда,допившись до бесчувствия, он ее ударил…

Но сейчас ему было, пожалуй, еще хуже.

Гарднер взглянул вниз, на воду. Набегающие волны омывали егоноги.

Ударил свою жену… вот силач, а?

Пытаясь облегчить пульсирующую боль, Гарднер закрыл глаза ивновь открыл их.

Возьми и прыгни, — тихо нашептывал ему внутренний голос. — Иты навсегда избавишься от этого кошмара. Все сочтут это несчастным случаем.Потом, как гласит великий закон Кармы, придет твое новое рождение… Прыгай,Гард! Давай же, освободись! Прыгай!

Он стоял на скале, глядя на воду. Только один шаг — и всезакончится. Это могло бы произойти и во сне.

Нет еще, не пора. Сперва нужно поговорить с Бобби.

Та часть его самого, которая все еще хотела жить, крепкоуцепилась за эту мысль: поговорить с Бобби. Бобби — это время в его жизни,когда все было хорошо. Бобби живет в своем Хейвене, пишет свои вестерны. Онавсе еще умница, все еще его друг, а может, и возлюбленная. Его последний друг.