Аметистовое ожерелье - Мэри Брендан

Элизабет почувствовала, как больно сжалось сердце, как ущемлена гордость. Если он считает ее игрушкой, которая позволит продать себя, то он жестоко ошибается.

– Если бы вы дали мне двухнедельную отсрочку, милорд, – с трудом выговорила она, – я бы убедила Эдвину прислушаться к здравому смыслу. Похоже, она уже разуверилась в успехе этого дела. Я понимаю, вы терпеливо ждали, но если потерпите еще немного, то, клянусь, я заставлю ее уступить.

Росс на мгновение уставился в пол, потом быстро вскочил и, не говоря ни слова, подошел к камину. Он чувствовал себя разбитым и усталым. Сентиментальный глупец, решившийся на благородный поступок. Но корнуолльский моряк не может быть мужем дочери маркиза. Всю жизнь он старательно избегал брачных уз, но когда, наконец, решил сделать предложение, стало совершенно ясно, что оно будет отвергнуто.

– Согласен, но только на две недели. Если по истечении этого срока долг мне не будет возвращен, я продам ваш гарнитур. Сейчас я распоряжусь, чтобы мои слуги отвезли вас домой, – ледяным тоном проговорил он, вцепившись обеими руками в каминную доску. Она увидела его смуглый профиль, когда он прошел мимо нее к двери. Сейчас он отдаст распоряжение, и она уйдет… без ожерелья! У нее не было времени размышлять о причине его внезапного охлаждения.

– Нет, вы не поняли. Я хочу… чтобы… Я была уверена, что вы отдадите мне мое колье.

– Я отдам, когда вернут мне мой долг, – сухо сказал он, глядя на изящную белую ручку, лежавшую на его рукаве.

– Нет… сейчас. Мне нужно, чтобы ожерелье было у меня уже сегодня…

– Зачем? – ледяным тоном спросил Росс.

Элизабет робко взглянула на него. Он смотрел на нее не только с любопытством, но как-то еще. Он все еще не охладел к ней и страстно желает ее. Ее маленькая ручка легко соскользнула с рукава его рубашки.

– Я потому и проехала к вам в столь поздний час, что мне нужно забрать мое ожерелье… Прошу вас, не отправляйте меня домой, пока мы не договоримся. Клянусь, я уговорю Эдвину вернуть вам ваш долг. Вы только потерпите еще немного. – Она говорила легко и спокойно, и только побледневшее лицо выдавало, что она испытывает на самом деле.

– Мне не нужны голословные заверения, – возразил он своим бархатным баритоном. – Поймите меня правильно: взамен ожерелья у меня останется только ваше слово, а его не положишь в банк.

Расстояние между ними катастрофически сокращалось. Наконец Росс протянул к ней руки и обнял ее.

– Вы можете мне вразумительно объяснить, зачем приехали сюда?

– Я же сказала: за своим колье.

– И вы решили, что этот «бессердечный головорез» так просто возьмет и отдаст вам его? – спросил Росс насмешливым тоном. – Вы подумали, что дадите мне взамен?

– Обещание, что я вытрясу ваши деньги из Эдвины, – прошептала она и так глубоко вздохнула, что концы его белоснежного шейного платка затрепетали от ее дыхания.

– Разве нельзя было все это изложить в записке? Кстати, это слишком ничтожное поощрение для закоренелого повесы, – проговорил он и, взяв ее за подбородок, приподнял его. – Хотите, я изложу вам свою теорию? – Его пальцы коснулись ее щеки. – Я считаю, миледи, – вкрадчиво начал он, – что вы приехали сюда с явным намерением соблазнить меня, толкнув на довольно вольное обращение с вами. Разжигая во мне страсть, вы хотите, чтобы я согласился провести с вами следующую ночь… в обмен на ваше колье, которое хотите получить сегодня. Обещайте мне что-нибудь еще… более весомое, и мы будем квиты.

Элизабет попятилась назад и прижалась спиной к двери. Ее лицо пылало от его намеков, в сущность которых она не хотела вдаваться. Хотя, если сказать честно, для этой поездки она надела свое лучшее платье, красиво уложила русые косы, надушилась дорогими духами – одним словом, нарядилась ради этого бандита…

– Как я вас презираю, – прошептала она дрожащим шепотом.

– Не сомневаюсь.

Росс видел, как ее красивые черты исказились от отчаяния и безысходности. Она явно не могла решить, как ей поступить. Он смотрел на ее красивое, словно окаменевшее лицо, заглянул в горевшие от гнева глаза. Сегодня он был бы доволен ее единственным поцелуем и потом отвез бы свою будущую жену домой. Вот его условие. Его единственное условие.

– Один поцелуй, – словно читая его мысли, едва слышно проговорила она. – Только один поцелуй, и вы отдаете мне колье.

– Один поцелуй? – разочарованно повторил Росс. – Я думал, что заслуживаю большего…

– Только один! – в отчаянии выкрикнула она.

– Хорошо, пусть будет один, раз вы настаиваете, – быстро согласился он. В его голосе она услышала победные нотки…

Элизабет зажмурилась и ждала, затаив дыхание. Но ничего не произошло. Она по-прежнему стояла почти вплотную к Россу. Она открыла глаза.

– Обнимите меня, – сказал он, когда она встретилась взглядом с его горящими глазами.

С минуту подумав, она обхватила его за талию.

– Не так. Обнимите меня за шею, – учил Росс, раздражаясь ее неопытностью.

Элизабет протянула руки вдоль его широкой груди и тут же опустила.

– Вы слишком высокий, я не достану.

– Тогда давайте сядем…

– Нет! – испуганно крикнула она. Ей представилось, как он подводит ее к дивану, опрокидывает на спину… Она привстала на цыпочки и обняла его за шею, почувствовав, как ее дрожащие пальцы коснулись его темных густых волос.

– Вот видите, Элизабет, как это просто делается, – сказал Росс. – Так вы научитесь усмирять свой нрав и прислушиваться к полезным советам… и тогда у меня будет прекрасная жена… – (От изумления у нее округлись глаза и задрожал подбородок.) – Я пошутил, – с улыбкой сказал Росс и, наклонившись, поцеловал ее в губы.

Как несправедливо устроен мир, успела подумать она и почувствовала, что у нее закружилась голова и подкосились колени. Никто не целовал ее так, как этот корнуолльский моряк. За два месяца ее романа с Рандольфом Хэверингом он ни разу не целовал ее с такой нежностью, с такой преданностью, что, казалось, еще минута – и она растает.

Никогда прежде она не испытывала такого восхитительного трепета, когда сильные мужские руки гладили ей плечи, шею, волосы, а губы раскрывались навстречу сладкому поцелую. Ни один джентльмен за время ее короткого пребывания в высшем свете не проявлял такую вольность и не заставлял ее впадать в такую пленительную истому, когда хочется умереть от счастья. Она забыла обо всем на свете. Вот почему она нехотя оторвалась от его губ и прекратила это безумие.

В голове назойливо стучала одна и та же мысль: он меня просто соблазняет, и ничего больше… Его длинные пальцы играли ее локонами, горячие властные губы тянулись к ее дрожащим губам… Элизабет отворачивалась, стараясь уклониться. Наконец она с силой рванулась из его объятий, и он сразу поднял свою темную голову. Росс протянул руку и, прикоснувшись к ее пухлым губам, попытался остановить их мелкую дрожь. Она смерила его разъяренным взглядом.