Ярослав Умный. Государь Руси - Михаил Ланцов

— Я не принимала крещения. И нас обвенчал арианин, а не никеец.

— Боже… — тихо ахнул Фотий.

— Спокойно! — остановил его василевс. — Мы это можем исправить.

— Я не собираюсь принимать крещение, — нахмурилась Пелагея. — Я жрица Макоши. А двум богам не служат.

— Макоши… Макоши… и чем она славна? — словно пытаясь что-то вспомнить, спросил Фотий.

— Она отвечает за любовь, женское плодородие и здоровье. Ярослав говорил, что у греков ее называли Афина, а у ромейцев – Венера.

— Тебе нужно креститься, — с нажимом произнес Фотий.

— Кому нужно?

— Тебе нужно. Потому что твой брак, заключенный озвученным обрядом не может быть законным. Ты же не хочешь, чтобы та девица претендовала на статус законной жены?

— С какой стати он не законный?

— Потому что в брак с христианином по христианским обычаям может вступить только христианка.

— Ярослав ведь вынес на Вселенский Собор новые правила.

— Вынес, — чуть поджав губы произнес Фотий. — Но Собор их пока не принял. И неизвестно – примет ли. В любом случае, если станет известно, что ты не христианка, то в глазах окружающих окажешься наложницей, а не супругой. И твой статус окажется таким же, как и у той девицы, — от этих слов Пелагея дернулась как от пощечины. — Хуже того, многие влиятельные дома Римской империи попытаются выдать за Василия свою дочь законным браком.

— Это низко, — процедила Пелагея, смотря ледяным взглядом в глаза Фотия.

— Если ты примешь христианство, то я обещаю тебе – Вселенский собор подтвердит законность вашего брака и признает ваших детей багрянородными.

— Багрянородными считаются только те дети правящей четы, что родились во время их правления, — заметила, прищурившись Пелагея.

— Все так, уважаемая. Но сейчас на решение расширенного Вселенского собора вынесен вопрос об утверждении Северной Римской империи. Точнее о признании Romanum Universale Statum таковой. Задним числом.

— Что-что? Как это?

— С момента вашего брака.

Пелагея подозрительно посмотрела на Фотия, но тот был предельно серьезен и торжественен. Перевела взгляд на Вардана. В том тоже не наблюдалось ни толики усмешки или юмора. Она отвела взгляд и покачала головой. Помолчала.

Тишина затягивалась.

Наконец Пелагея, не оборачиваясь, тихо спросила:

— Что мне нужно делать?

867 год, 4 марта, Новый Рим

Добрыня сел на коня, огладил чисто выбритое лицо[9] и чуть ударив животинку пятками, двинулся вперед. А отряд из двух десятков всадников отправился следом.

Солнце едва взошло над молодым городом. Но в нем уже жизнь кипела. Он, словно новорожденный организм рос и развивался удивительными темпами.

Добрыня, был одним из трех сенаторов, что оставил «на хозяйстве» Ярослав, уходя с женой в поход. Триумвират дополнял бывший кузнец Мал и Виктор, известный также как волхв Перуна Весемир – дядя Пелагеи. Добрыня получил титул квестора и отвечал за вооруженные силы Руси, Мал – занимал пост цензора и командовал хозяйственными вопросами, а Виктор заведовал гражданскими делами и судом, имея статус претора, то есть, получался формальным главой государства в отсутствие Ярослава.

И ладилось у этой троицы не так, чтобы и хорошо. Категорически не хватало опыта и знаний. Ярослав, конечно, оставил им инструкции. Но одно дело объяснить «на пальцах» что нужно делать и совсем другое – реализовывать это на практике. Ведь уровень игры теперь был намного выше былых лет. Это раньше верховный волхв Перуна восточных кривичей мог выступать вполне компетентным специалистом в стоящих перед ним задачах. Сейчас же, он, как хорошо разбирающийся в людях человек и близкий родственник, был вынужден решать совершенно непривычные для него проблемы. В которых, зачастую, ничего не смыслил.

Да, схему таких решений подсказал Ярослав. Нужно было просто пойти и пообщаться с профильными специалистами, подумать, и на основании их слов сделать вывод. Но их самих – пойди пойми. Это у Ярослава был хорошее образование и очень гибкий, подвижный мозг. В то время как Виктор являлся типичным продуктом своей эпохи. Да, тронутый «коррозией» влияния консула Нового Рима. Но в основе своей – все тот же дремучий волхв из глухих лесов. Утрированно, само собой. Потому что к 867 году Виктор уже знал неплохо латынь и немного койне. Был недурно подтянут Ярославом в области естествознания, прежде всего в области основ физики, химии и географии. Умел читать и писать, в том числе и пользуясь той письменностью, что наш герой создал и претворял в жизнь. Неплохо считал. Да и вообще – даже по византийским меркам выглядел человеком зело ученым и образованным. Но этого все одно категорически не хватало для управления тем хозяйством, что разворачивал Ярослав. Во-первых, потому что, несмотря ни на что ему тупо не хватало знаний. А во-вторых, из-за низкого уровня осознанности. Знать что-то и уметь это применять на практике – совсем не одно и то же.

У Мала, бывшего кузнеца, и ныне цензора[10], проблемы были куда большие. Патриарх рода Кудеяров после введения новых правил и крещения он именовался полностью как сенатор Матвей Кудеяров сын Людинов или Матвей Людинович, если «полууставом». После чего возгордился невероятно. И вообще воспринимал себя как едва ли не небожителя. Что, как несложно догадаться, создавало ему массу проблем. А все дела, по сути, вел не Матвей, а его сын – Клавдий. Тоже, как и весь дом Кудеяров, принявший крещение. Им очень нравился тот факт, что глава дома – сенатор. И через крещение они хотели сблизиться с римской аристократией. Хотя бы в собственных грезах. Вот сын у Мала – да, он был толковый в делах экономических. Но, в отличие от отца, он относился к промежуточному поколению, успевшему немного перестроить свое мышление под влиянием Ярослава. Однако дела Клавдия частенько тормозились отцом. По разным причинам, зачастую связанными с недостатком уважения к его персоне у контрагентов сына.

Добрыня же, пока державшийся в стороне от христианства, оказывался самым компетентным в своей области. Ему просто не приходилось выполнять совсем уж непривычную работу. Да, масштаб побольше. СИЛЬНО больше. Да, кое-какие нюансы и незнакомые области. Но в целом – как он войсками занимался, так и продолжил. Да и близость к Ярославу позволило ему продвинуться в плане развития даже дальше, чем Виктору.