Необычайно умные создания - Шелби Ван Пелт

бы не говорил ему, если бы он не сказал, что это важно. Наследство твоего брата и все такое.

Това цокает языком.

– Наследство. Так он тебе сказал?

– Ну да. Кто же не хочет получить наследство?

Това вздыхает. Есть ли в этом городе хоть какая-нибудь история, в которой Итан не рвется поучаствовать? Она сухо поясняет:

– Судя по всему, у моего брата остались какие-то пожитки в доме престарелых, где он умер. Ничего стоящего, я в этом убеждена, но теперь мне надо поехать туда и забрать их.

Итан, похоже, искренне раскаивается, сожаление затуманивает его большие зеленые глаза.

– Вот черт, Това. Прости.

– Это как минимум в часе езды.

– Да уж, далековато, – говорит он, ковыряя мозоль на большом пальце.

Това осматривает собственные кроссовки. Ей непривычно просить помощи, но Итан, кажется, говорил серьезно, и мысль о двух часах на автостраде заставляет ее содрогнуться. Да и он в долгу перед ней, раз уж проболтался тому адвокату. Она поджимает губы и говорит:

– Я хотела бы принять твое предложение.

– Предложение? – Итан поднимает глаза, его голос звучит слегка поживее.

– Да. Ты сказал: если мне что-нибудь понадобится. Ну вот, кое-что понадобилось.

– Что угодно, дорогуша. Чем тебе помочь?

Това нервно сглатывает.

– Отвези меня в Беллингем.

1308-й день в неволе

Морские коньки снова взялись за дело.

Люди так изумляются и восторгаются, как будто это какая-то неожиданность. Уверяю вас, это не так. Морские коньки мечут икру каждый год в одно и то же время. За годы заключения я был свидетелем четырех репродуктивных циклов.

Скоро появятся сотни мальков. Возможно, тысячи. Сначала они выглядят как облако икринок, но через несколько дней превращаются в скопление шевелящихся хвостов, которые пока не имеют никакого сходства со своими родителями. Скорее они напоминают уменьшенные вариации морских червей, бороздящих пески главного аквариума.

Удивительно, как только что родившееся существо может быть так не похоже на своего создателя.

Разумеется, к людям это не относится. Я наблюдал за людьми на всех этапах жизни, и они всегда явственно человекообразны. Несмотря на то что человеческий младенец беспомощен и родитель вынужден носить его на руках, его не спутать ни с чем другим. Люди вырастают из маленьких в больших, а иногда снова становятся меньше, приближаясь к концу жизни, но у них всегда четыре конечности, двадцать пальцев, два глаза в передней части головы.

Их зависимость от родителей длится необычайно долго. Конечно, это логично, что маленьким детям требуется помощь с самыми элементарными процессами: едой, питьем, мочеиспусканием, дефекацией. Невысокий рост и неуклюжесть конечностей затрудняют выполнение этих действий. Но по мере того, как дети обретают физическую независимость, их мучения, как ни странно, продолжаются. Они зовут мать или отца при малейшей необходимости: развязавшийся шнурок, запечатанная упаковка сока, мелкий конфликт с другим ребенком.

Маленькие люди ни за что бы не выжили в море.

Я не знаю, как размножается гигантский осьминог. Как могли бы выглядеть мои мальки? Меняем ли мы свой облик, как морские коньки, или у нас все банально, как у людей? Полагаю, этого я никогда не узнаю.

Завтра здесь будут толпы. Может, Терри даже не станет закрывать главные двери допоздна, чтобы впустить еще больше посетителей, желающих увидеть брачный период морских коньков. Эти нарушители обычного распорядка будут пробегать мимо моего аквариума – большинству из них ничего, кроме коньков, не интересно.

Время от времени кто-нибудь остановится рядом. С такими я всегда играю в какую-нибудь игру. Я расправляю руки и отдаюсь на волю искусственного течения, которое создает помпа. Одно за другим я присасываю щупальца к стеклу, и человек приближается ко мне. Тогда я подтягиваю мантию к передней части аквариума и смотрю ему в глаза. Человек зовет своих спутников. Как только я слышу их шаги за поворотом, я стремительно прячусь за камень – только вода плеснет, и все.

Как вы, люди, предсказуемы!

За одним исключением. Пожилая женщина, которая моет полы, не играет в мои игры. Вместо этого она разговаривает со мной. Мы… беседуем.

Счастливый конец

В сотый раз мысли Итана возвращаются к Крючкотворщицам. Любая из них могла бы отвезти Тову до Беллингема. Конечно, они знают о ее нелюбви к езде по автостраде. Но она попросила именно его.

Сегодня утром он проснулся на час раньше, чтобы успеть принять душ, подровнять бороду и привести себя в порядок. Всем известно, как Това любит аккуратность и опрятность. Из-за того, что он встал ни свет ни заря, он выпил лишнюю кружку чая и, возможно, именно поэтому не может перестать барабанить пальцами по рулю, как будто играет на пианино.

– У тебя все хорошо? – снова спрашивает с пассажирского сиденья Това. Она роняет карандаш на газету с кроссвордом, лежащую у нее на коленях, и смахивает с обивки ворсинку. Надо было ему вытащить свою задницу из постели в пять утра, а не в шесть. Тогда успел бы привести в порядок не только себя, но и машину.

– Да, все хорошо. Почему ты спрашиваешь?

Ее лицо расплывается в очаровательной улыбке.

– Руки-пчелки.

– Что?

– Пчелки. То есть… постоянно чем-то заняты. Я обычно так говорила, когда Эрик не мог сидеть спокойно.

Вздрогнув при упоминании этого имени, Итан делает глубокий вдох и пытается силой воли унять дрожь.

– Руки-пчелки. Умно.

Он уже начинает придумывать объяснение, почему этим утром употребил слишком много кофеина, но когда косится на нее несколько секунд спустя, она снова погрузилась в свой кроссворд, постукивает ластиком по подбородку и изучает газетный разворот.

Ладно, проехали. Он пытается вспомнить какую-нибудь фразу для начала разговора, которые долго подбирал вчера вечером, но почему-то ничего не идет на ум. Единственные темы, которые всплывают в голове, под запретом: покойный брат, покойный муж, покойный сын. Тьфу. Он до сих пор удивлен, что она заговорила об Эрике, но ясно, что подходящий момент упущен.

Вместо этого он говорит:

– И что ты там делаешь?

Что за нелепый вопрос. Очевидно же, что это кроссворд. Она подумает, что он рехнулся.

Она хмурится.

– Вчерашняя головоломка. Боюсь, я отстаю от графика.

– Отстаешь? – фыркает он. – Хочешь сказать, что решаешь эти штуки каждый день?

– Конечно. Это ежедневный кроссворд. Я и заполняю его ежедневно.

– А если пропустишь день? Будешь… наверстывать?

Карандаш скребет по бумаге, когда она заполняет пустые клеточки.

– Естественно.

* * *

Центр комплексного ухода “Чартер-Виллидж” укрыт среди череды покатых зеленых холмов, прорезанных длинной извилистой дорогой. Пока они едут по территории, от главной дороги ответвляются небольшие аллеи, каждая с указателем. Центр лечения