Алый ангел - Элизабет Торнтон

Кэм сразу заметил это непроизвольное женственное движение. Брови герцога мгновенно взлетели вверх. Он поднял взгляд и посмотрел в бездонные глаза девушки. Между ними происходило что-то, чему Габриель не могла подобрать названия. Девушка боялась даже вдохнуть.

Габриель не успела остановить англичанина, и он сорвал шляпу с ее головы. Роскошные светлые волосы заструились по плечам. У Габи перехватило дух. Когда англичанин запустил пальцы в ее волосы, поднимая лицо девушки к свету, она застонала от мучительного страха.

– Я должен был догадаться! О Господи, я должен был догадаться! – прошептал Кэм.

Его горячее дыхание обжигало ее раскрытые губы. Он рассмеялся, явно потешаясь над собой.

– Маленькая лисичка! Неудивительно, что ты меня так смутила. Ты девушка!

Габриель показалось, что англичанину стало легче на душе от этого открытия.

– Девушка! Похоже, я понял это, сам того не осознавая.

Он покачал головой, словно избавляясь от темных мыслей. Постепенно его глаза перестали улыбаться. Габриель показалось, что он смотрит прямо ей в душу.

Со двора послышался голос, и момент был упущен.

– Кэм? Кэм? Где ты, черт возьми?

– Я тут, Саймон!

Габриель снова могла свободно двигаться, когда человек по имени Кэм направился к двери. Обернувшись, он приказал:

– Не смей шевелиться.

Девушка вдруг почувствовала, что ей холодно, и скрестила руки на груди, защищенной простым шерстяным жилетом. Она с тоской посмотрела на рапиру, что валялась ни полу, но даже не шевельнулась, чтобы ее поднять. Какой смысл? Сопротивляться было бесполезно. И теперь мужчин было уже двое.

Габриель решила, что ей нравится человек, появившийся и дверном проеме. Его волосы цвета спелой пшеницы падали на лоб, придавая мужчине лукавый вид. Девушка подумала, что этот человек часто улыбается. Он и сейчас улыбался, и на его щеках появились две глубокие ямочки. Габриель задышала немного ровнее, непонятно почему чувствуя себя спокойнее в присутствии этого человека.

– Странная штука, Кэм. Знаешь, этот парень…

Голос Лэнсинга стих при виде парнишки из таверны. Габриель застенчиво отбросила длинные волосы за спину. Не отрывая глаз от девушки, Лэнсинг продолжил:

– Тут какой-то гигант ищет его. Только, оказывается, это не парнишка, а девушка.

Из-за спины Лэнсинга послышался рев, который мог принадлежать раненному льву:

– Ангел!

Гигант вырос из тени. Он оттолкнул Лэнсинга и бросился к Габриель. Кэм мгновенно загородил ему путь.

– Голиаф! Ах, Голиаф! – закричала Габриель и, ловко обойдя Кэма, ринулась в распростертые объятия великана.

Голосом, который Лэнсинг едва смог узнать, Кэм произнес, обращаясь к огромному человеку:

– Если не уберешь от нее руки, можешь считать, что ты труп.

Изумление заставило Лэнсинга действовать. Он схватил друга за руку, в то время как Кэм уже поднял рапиру.

– Кэм, ты что, с ума сошел? Это джентльмен, которого мы ждали. Он служит Маскарону и прибыл сюда, чтобы проводить нас в замок. А что касается девушки, разве ты не знаешь, не видишь, кто она?

Напряжение настолько усилилось, что воздух, казалось, потрескивал, как в летнюю грозу. Похоже было, что, несмотря на вмешательство Лэнсинга, Кэм сейчас набросится на великана. Гигант, однако, не испугался огня, пылающего в глазах молодого человека. Он приготовился отразить любую попытку отобрать у него девушку.

Постепенно поза Кэма перестала быть агрессивной. Герцог перевел взгляд на Габриель. Какое-то глубоко спрятанное воспоминание зашевелилось в его сознании.

– Кто ты? – спросил он наконец.

Габриель боялась назвать ему свое имя, сама не зная почему. Девушка задрожала и опустила ресницы, пытаясь скрыть смущение. Она пододвинулась ближе к Голиафу в поисках защиты.

На вопрос Кэма ответил его друг Лэнсинг:

– Ее зовут Габриель де Бриенн, Кэм.

Габриель тотчас подняла взгляд на англичанина и заметила пламя, сверкнувшее в его голубых глазах. Девушка вздрогнула от страха. И этот страх не прошел, когда огонь в глазах герцога был постепенно приглушен железным самоконтролем. Габриель не сталкивалась с такой дикой ненавистью со смутных времен революции. Казалось, что какое-то мерзкое чудовище вырвалось на свободу.

Габриель вздрогнула, когда Голиаф взял ее за руку. Англичане не попытались остановить великана с девушкой, когда те выходили из конюшни.

Этой ночью Габриель снова приснился ее давний кошмар.

Цвели яблони, и запах бело-розовых соцветий разносился по воздуху, проникая в каждую комнату замка Шато-Ригон. Кэму пришла мысль, что впредь, когда он будет вспоминать о Нормандии, ему обязательно вспомнится и этот свежий приятный аромат.

Кэм отвернулся от открытого окна и стал рассматривать интерьер grande salle.[26]Сейчас герцог не обращал внимания на тех, кто находился в зале, – нескольких джентльменов, по двое или по трое бродивших по просторной комнате в ожидании начала первого раунда переговоров. Кэм прикинул, что Антуан Маскарон обладал внушительным состоянием. Если Колбурн не ошибался, многие ценные вещи, составлявшие когда-то обстановку Версальского дворца, – картины, гобелены, хрустальные канделябры, столы и комоды, украшенные искусной позолотой, инкрустированные фарфором и слоновой костью, – нашли пристанище в этой богатой комнате.

Но сокровище, составлявшее для Антуана Маскарона наибольшую ценность, находилось не в этом зале. Да и сама комната не подходила девушке. Grande salle был слишком элегантным, слишком изящным. Место же Габриель де Бриенн было в конюшнях, судя по тому, что успел увидеть Кэм. Колбурн даже начал волноваться: а вдруг Родьер все-таки был прав и Маскарон не станет рисковать своим положением, чтобы спасти внучку. Судя по тому, как девушка выглядела в Андели, она ничем не отличалась от слуг. Но эти страхи скоро рассеялись.

Прошлым вечером в первые минуты встречи с хозяином дома Кэм невзначай упомянул о Габриель. Кошачьи глаза Маскарона потемнели и сделались нефритовыми. Вежливая улыбка хозяина дома стала мягче и искреннее. И хотя его речь была сдержанной, голос Маскарона предательски выдавал его истинные чувства. Послушать Маскарона, так эта девица совершенна, словно батская[27]барышня. Пока джентльмены наслаждались вином, уединившись в grande salle, Голиаф тайком провел девушку в часть дома, предназначенную для слуг. «Какая там к черту батская барышня! – подумал Кэм. – Она же девчонка-сорванец! Озорная, непослушная девчонка!» Но если дедушка Габриель не знал этого, Кэм не собирался открывать ему глаза на его внучку. Меньше всего Колбурну хотелось, чтобы девчонку держали под замком, как она того заслуживала. Пусть Маскарон разрешает ей все, что только можно. Этим он значительно облегчит задачу Кэма.