Сбежать от Питбуля и Булочки - Янка Рам
Шрифт:
Интервал:
— Давай без драмы, а? Ну наглючило меня во сне, что жена… — вру я. — Вы же похожи.
Самому тошно это говорить. Но сейчас так будет лучше.
— Разве я грубо к тебе прикасался? Или слова "нет" не понял? Давай… Снимай это всё. И чай пойдём пить.
Бросаю взгляд на телефонный блокнот на стене. Приглядываюсь. Там записка от неё. Про деньги…
Ох ты, Господи…
В груди ноет.
— Правда? — заглядывает мне в глаза.
Ну, нет, конечно! Чушь это дичайшая. Если б я тебя с женой перепутал, ни за что бы не прикоснулся! А вылетела бы ты из моей постели со свистом.
Кривясь от отвращения, отворачиваюсь, ухожу на кухню.
— Правда.
Доливаю ей молока в горячий чай, как Арише.
Снегурка грустно смотрит в окно, зажав в пальцах конфетку.
И я ловлю ещё один опасный симптом у себя. Мне хочется перевернуть мир, чтобы не было этой вселенской грусти в её глазах.
— Не хочешь чай, иди спать, — злюсь на себя, а рычу на неё.
— Я здесь посижу… — крутит конфетку.
— Быстро спать! — рявкаю я.
Подпрыгивая на месте, оставляет конфету на столе и смывается.
И теперь я, засунув руки в карманы спортивных штанов, смотрю в это чертово окно ровно таким же взглядом. Но в мою честь никто переворачивать этот мир не станет.
Придётся самому за двоих…
Ася
Прохладный воздух холодит ноздри. Но я почти полностью укутана огромным одеялом. И это очень уютно.
Рядом глубокое равномерное дыхание Питбуля.
Расслабляет… Усыпляет… Хотя, внутреннее чутьё подсказывает, что время уже к обеду.
Но так не хочется возвращаться из снов в этот мир!
А снится мне Богдан. Во сне он не Питбуль, не мент и не Касьянов. А просто Богдан. И умеет улыбаться. Мне. И не говорит, что я ему не интересна. Говорит что-то другое… От чего щеки мои горят ярким пламенем!
Приоткрываю глаза от тихого шума со стороны кухни.
Если не он там, тогда… Булочка?
Там же газовая плита!
Выбираюсь из-под одеяла, хватаю халат и бегу босиком в кухню. Растерянно застываю под аркой.
Женщина.
Такая… Необычная.
В ярких оранжевых шароварах, тонком светлом свитере. На голове рыжий ёжик. В ухе массивная серьга в форме хранителя сновидений.
— З-здравствуйте… — шокированно заикаюсь я.
На плите шипит сковорода с оладьями.
— Здравствуйте! — поворачивается на мгновение.
Лет пятидесяти. Модельные очки в толстой тёмной оправе.
— А я как чувствовала… Надо идти! Что-то происходит. Венера в Тельце, знаете ли… Женщина обязательно должна случиться!
Что??
Встряхиваюсь, пытаясь проснуться получше. Потому что тётенька очень уж похожа на гостью из сновидений.
Я же практически голая!
Тяну футболку вниз, пытаясь прикрыть бёдра. С руки сваливается халат! Подняв, поспешно надеваю его на футболку.
— Садись… Садись, — кивает мне на стул тётенька.
Растерянно присаживаюсь к столу, бросаю взгляд в окно. Там собаки валяют друг друга в снегу. И призывно гавкают.
— А как Вы зашли?
— А я заговор знаю, — многозначительно поднимает она палец вверх. — Никакая собака не тронет, даже если она человек. Пей…
Подставляет мне стакан с молоком.
— Мне б этот заговор… — вздыхаю я, делая, глоток.
— А что — какая-то сука посмела? — поднимает удивлённо подведенные тонкие брови.
Давлюсь тёплым молоком.
— Плутон в сатулне! — радостно забегает на кухню Ариша.
— Оо… Козонька моя!
— А у нас — мама!
— Мама? — приспуская очки смотрит на меня с любопытством. — Мама — это уже серьёзно. А ну-ка… Тяни!
Протягивает мне неожиданно появившуюся в руках колоду карт Таро.
Моя рука зависает над ней.
— Так! — сердитое.
Все разворачиваемся.
Внушительный Касьянов в черных боксерах, с голым торсом и босиком.
— Это что такое?!
— Это — я! — изображает лёгкий реверанс тётенька.
— Алла Борисовна, опять Вы мракобесие разводите? — закатывает утомлённо глаза Касьянов. — Ну мы же договаривались!
— Тяни, — игнорируя его, смотрит мне в глаза она.
— Синичкина, не вздумай! Она — сумасшедшая.
Одергиваю руку, обескураженно оглядываясь на него.
— Ну нормально общались же, чего ты начинаешь, Богдан? — цокает Алла Борисовна. — Садись, я приготовила оладьи.
Отворачивается к плите.
Потянувшись, он щёлкает позвонками. Смущенно отвожу взгляд от его тела.
— Надеюсь, в этот раз в них нет никаких снадобий? — съедает он один оладушек из поставленной для меня тарелки.
— А зря ты иронизируешь, мой мальчик! Кошачий коготь — мощнейшее ведическое средство.
— Как — коготь?? — испуганно отодвигаю от себя эту тарелку.
Касьянов, ехидно улыбаясь, разводит руками.
Ариша, полив шоколадным топпингом, уплетает оладьи.
— Это кто? — шепчу я ему, стараясь не слишком пялиться на его брутальный торс.
— В наследство от бывшей жены мне осталась дочь и тёща. Тёща — несколько не в себе. Как она зашла?
— Она сказала — знает заговор от собак? — шепчу.
— Кого ты слушаешь? Собаки знают её, она приходит иногда. Я, видимо, забыл вчера закрыть на засов дверь в воротах.
— Она странная.
— Не то слово. Ешь.
— Я не хочу коготь! — морщусь я.
— Это трава такая.
— Ааа…
Богдан достаёт из холодильника тарелку с ветчиной.
— Ни в коем случае, — забирает Алла, Борисовна из его рук блюдце, унося его обратно. — В праздники благоприятны экадаши. Никакого мяса.
— Это птица! — морщится он.
— Будешь злобный как индюк!
Не сдержавшись фыркаю от смеха. Богдан бросает на меня свирепый взгляд.
Алла Борисовна снимает с себя фартук, поглядывая на часы.
Выкладывает перед нами три билета на новогоднее представление.
— Вот ты не веришь, Богдан. Всё ехидничаешь… А ты скажи мне, откуда я знала, что вас трое, м?
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!