Не доставайся никому! - Галина Владимировна Романова

– Люди возле магазина вполне отчетливо слышали дикий крик женщины.

– Да? – Он удивленно пожевал полными выцветшими губами. – А чего они возле магазина делали?

– Банкомат там. Потому и народ постоянно крутится.

– Понятно… Банкомат – это хорошо. Так ведь это… – он снова задумался. – А камеры? Камеры-то возле банкомата есть?

– Они есть, только проку от них. Угол магазинный выступает. Место между домами ни с нашего двора, ни с магазинного не видно.

– Но крик точно слышали?

– Точно. И крик, и визг тормозов. Пока добежали, машина уже уехала, а Александра…

– Понял я, – перебил ее Аристов, заметив, как тяжело ей даются воспоминания. – Только странно мне, как это машина могла скрыться с такими повреждениями? Отбойник, понятно, на тех внедорожниках имеется, и бампера крепкие, но… Но все равно! Рвани он в сторону проспекта, на постовых сразу попал бы, они торчат тут постоянно, во-он там, чуть левее. Метнись к дому своему, налетел бы на соседей. Увидели бы, будь уверена, и царапины, и кровь. Говоришь, сильно ее покорежило, Шурку-то?

– Сильно, – буркнула Алиса, вспоминать изуродованное тело погибшей соседки было жутко.

– Вот и я говорю…

Их разговору снова помешали пешеходы, Петр Иванович с прежним усердием начал забрасывать снегом ствол дерева возле скамейки. Бросает, а сам без конца на нее оглядывается. Улыбнется, что-то пробормочет почти беззвучно, и снова за работу.

– Вот я и говорю, – еле переводя дыхание, сказал он, выпрямляясь. – Если она сильно пострадала, то и машина должна. А на ней ни царапины.

– Да откуда вы знаете? – возмущенно всплеснула Алиса руками. – Времени-то сколько прошло! За такой срок можно целый автопарк отремонтировать и покрасить, не то что одну машину.

– Согласен, но… – Аристов поднял вверх руку в холщовой казенной рукавице. Сморщил рябое лицо. – Но никто не ремонтировал, Лисочка! Никто из тех, кто там ездил по зиме, не ремонтировал машину.

– Откуда вы знаете? – ахнула Алиса.

Поверить в то, что Аристову удалось узнать за минувшие сутки больше, чем узнали до него за многие недели оперативники и следователи, было сложно.

– Так им не надо было. Списали на ее сумасшествие. И слушать никто не стал. Ни ее, ни тебя, – тут же угадал он Алисины мысли. – А я обещал.

– Что? – не сразу поняла она.

– Тебе обещал во всем разобраться, – он со вздохом стянул с рук рукавицы, чиркнул ребром правой ладони себе по шее, обмотанной ее шарфом. – Себе обещал, что найду ту падлу, которая тебя чуть не убила. И защитить тебя поклялся. Э-эх…

Он сморщил лицо, как от боли, махнул по глазам рукавицей и, сгорбившись, пошел от нее прочь.

– Петр Иванович, – опомнилась Алиса, закричав ему вслед, – а кому обещали-то, кому?

Он не повернулся и не ответил, отмахнувшись от нее большой совковой лопатой, которую тащил за собой. Алиса догонять его не стала.

Вернулась домой, разложила пакетики с зефиром, мармеладом и кунжутным печеньем по полкам, забралась с ногами на диван и подтянула к себе телефон.

Захотелось поболтать с Тайкой. Долго жить без ее трескотни оказалось невыносимо скучным. Нужны, очень нужны сейчас и ее бестолковость, и треп безобидный и пустой. И рассказать захотелось, что вчера Сашка на выходе устроил. Совета спросить.

Хотя с этим можно и не торопиться. Ответ заранее известен. Сашку Тая прочила ей в спутники жизни всегда, невзирая на его семейное положение. А уж теперь, когда от того жена сбежала, и подавно подруге удержу не будет.

Странное дело, Тайки на работе не оказалось. В отгулы ушла или в загулы, хихикнули девчонки из ее отдела. Что-то такое еще проскользнуло намеком про невозможного красавца, заставившего их Тайку перетряхнуть разом весь гардероб. Потом посоветовали искать ее либо дома, либо на даче.

Дома подруги тоже не оказалось. Телефон надрывался безуспешно, сколько Алиса ни звонила. А вот на даче…

– Алле, – ответил Алисе приятный мужской голос. – Слушаю вас.

– А… Простите… А Таю можно? – Алиса даже не нашлась что сказать, настолько неожиданным было присутствие рядом с Тайкой мужчины.

– Можно, подождите немного, она в саду, – и в трубке стало тихо.

Алиса растерянно потерла коленку.

Мужчина? На даче? Вместе с Тайкой?

Нет, подруга, конечно, не уродина, случались и у нее романы, но то когда было-то? Когда-то очень давно. С тех пор Алиса не помнила ни одного мужика рядом с ней. Тая все больше ей кандидатов подыскивала. К тому же тащить кого-то на дачу, которая Тайке вовсе не принадлежала, а принадлежала ее вечно путешествующей соседке, она тоже не могла так вот запросто. Что-то тут нечисто.

– Алле, – незнакомым, дурным каким-то голосом выдохнула в трубку Тая. – Алис, ты?

– Я.

– Чего ты? Чего хотела-то?

Вопрос был до невозможности дурацкий. Никогда прежде никто из них не искал причины или особого случая, чтобы созвониться. Могли из-за прыща на подбородке поднять друг друга с постели в полшестого утра. Или в три ночи под собственное хныканье страшный сон рассказать, только что привидевшийся.

А тут…

– Хотела? – Алиса неловко кашлянула. – Да так просто. Ты на даче, да?

– Ты же сюда именно и звонишь, – догадливо хмыкнула подруга. – Чего хотела, Алиса? – повторила Тайка.

– Я? Да так… Просто. Ты не звонила, не приходила, я заскучала. Мне через неделю на работу, а надеть, как всегда, нечего. Может, пробежимся по магазинам?

Это был верный ход. Всегда срабатывало. Тайка старательно контролировала ее покупки. Всегда наряжала с комментариями и критикой.

А тут снова…

– Извини, мне сейчас некогда, – ответила подруга спокойно. – Если у тебя все, то я пойду в саду поработаю. Мила приезжает через пару недель, просила снег почистить.

Мила была соседкой Тайки по этажу. Эпатажная молодящаяся дама за пятьдесят, снующая по Европе в поисках богатого и интеллигентного мужа, но всякий раз возвращающаяся оттуда одинокой. Она без конца просила Тайку присмотреть то за квартирой, то за дачей, то за собакой, то за цветами. Тайка надрывалась, но никогда не отказывала. По счастью, у нас теперь жил внучатый племянник Милы, милый очкарик, третьекурсник какой-то финансовой академии. Собака от Милки сбежала на прогулке да так и не вернулась. Цветами тоже занимался очкарик. Оставалась дача.

На даче, к слову, Тая всегда любила бывать вместе с Алисой. Весной они самозабвенно сеяли французский салат, морковку, цветы на рассаду, загорали, подставив бледные плечи под нежное майское солнце. Топили Милкину баню, парились, пили пиво, заедали креветками, сваренными в соевом соусе с чесноком. Летом пропалывали грядки с тем же салатом и морковкой, рвали цветы на букеты, снова загорали, окунаясь в крохотный, заросший по берегам осокой прудик, гордо именуемый Милкой природным бассейном. Осенью сушили опадавшую антоновку и груши на компот. Упаковывали в холщовые мешки и развешивали на чердаке, чтобы по весне благополучно то добро раздать соседям или выбросить, если в сухофруктах заводился червяк.