Взлеты и падения государств. Силы перемен в посткризисном мире - Ручир Шарма

Культурные барьеры, несомненно, усложняют процесс интеграции мигрантов в развитую экономику, но то же самое верно и в отношении интеграции женщин и пожилых людей. Более того, боязнь неквалифицированных мигрантов, возможно, чрезмерно раздута. Все большее число исследований показывает, что иммиграция – квалифицированная или нет – ведет к повышению производительности и экономическому росту. Экономист Всемирного банка Чаглар Озден недавно исследовал ходовое обвинение, что иммигранты отнимают рабочие места у местных, и нашел его далеким от истины.

В целом Озден обнаружил, что мигранты часто занимают места, которые местные не хотят или не могут занять. Когда в июне 2015-го я приехал в Грецию, где в то время бушевал долговой кризис и всех тревожил двузначный процент безработных среди молодежи, меня поразило обилие жалоб от местных владельцев компаний на рабочую этику молодых греков, которые предпочитают жить дома на щедрые пенсии своих матерей, оберегающих их от непрестижных работ. Владельцы компаний практически единодушно говорили, что предпочитают нанимать иммигрантов, которые заинтересованы в работе. Это наблюдение подтверждается статистикой: процент участия в рабочей силе иммигрантов в Греции на десять процентных пунктов выше, чем местных. Это самый высокий в Европе разрыв, поэтому Греция, возможно, является крайним случаем, но в целом мигранты часто занимают позиции, в которых никто другой не заинтересован.

Озден также обнаружил, что неквалифицированные мигранты либо не оказывают никакого влияния на местный уровень занятости и зарплаты, либо способствуют их повышению. Он приводит в пример Малайзию, где недавний большой приток иностранцев позволил многим местным со средним образованием стать не рабочими, а младшими менеджерами над рабочими-иммигрантами. Это вызвало значительное ускорение экономического роста, а квалифицированные мигранты дают еще большее ускорение.

Основные человеческие движущие силы роста производительности в США – это ученые (естественные науки), технические специалисты, инженеры и математики, то есть представители областей, в которых иммигранты уже широко представлены. Таким образом, мигранты в основном заполняют рабочие места либо в самом низу (домработницы), либо на самом верху (преподаватели математики) – местá, которые не привлекают местных. Кроме того, квалифицированные мигранты ускоряют технический прогресс, принося с собой информацию, которую трудно передать в письменном виде, поскольку она усваивается и распространяется через практический опыт, – например подробности изготовления полупроводников. Согласно составленному в Гарвардском университете “Атласу экономической сложности”[7], ключом к повышению экономического роста являются не столько отдельные специалисты, сколько сочетание знаний и опыта, необходимых для изготовления сложных продуктов: например, для изготовления смартфонов нужно разбираться в аккумуляторах, жидких кристаллах, полупроводниках, программном обеспечении, металлургии и экономичном производстве. Самый быстрый способ приобрести такие кадры – это импортировать их. Этот подход применим ко все большему числу областей в век, когда даже готовка приобрела статус кулинарной науки. Во время поездки в Перу в январе 2014-го я с удивлением обнаружил, что, согласно некоторым рейтингам, в Лиме находятся три из двадцати лучших ресторанов мира. Это результат смешения латиноамериканской и азиатской кухни, связанного с миграцией рабочей силы из Китая и Японии еще в XIX веке.

Для многих развивающихся стран задача связана не только с привлечением, но и с удержанием специалистов. По некоторым оценкам, в 2000-е из Китая и Индии выехало примерно девяносто тысяч изобретателей, многие из которых отправились в США. Это могло привести к существенным преимуществам для США и к существенным потерям для развивающихся гигантов, но к отслеживанию подобных процессов нет системного подхода. Приходится просто внимательно приглядываться к признакам утечки и притока мозгов.

Иногда броские цифры вводят в заблуждение. В 2011–2015 годах Россия испытала мощный приток мигрантов, вызванный сотнями тысяч граждан из бывших советских республик (в первую очередь из Украины), отправившихся на поиски работы. Но его влияние было нивелировано отъездом из России множества специалистов. В 2013-м уехало более ста восьмидесяти тысяч россиян, в пять раз больше, чем в 2009-м, и близко к пикам, достигавшимся во время банковского кризиса 1998-го. Уехали предприниматели, писатели, ученые, а также дети богатых родителей, отправленные учиться за рубеж в расчете, что потом они там где-нибудь и осядут. Застольные разговоры российской элиты крутились вокруг того, как раздобыть визу в нужную страну и как вывезти деньги из России.

Китайская экономика была гораздо дальше от кризисной ситуации, чем российская, но побывавшие в Китае коллеги рассказывали о сходных разговорах. В 2000–2014 годах Китай покинуло более девяноста тысяч миллионеров – рекордное число для любой страны. Обзор, составленный Barclays Bank и посвященный двум тысячам богатых азиатов, показал, что китайцы гораздо активнее других рассматривали возможность эмиграции: 47 % сообщили, что намерены покинуть страну в ближайшие пять лет. Среди планировавших эмигрировать китайцев примерно трое из четверых говорили об экономической безопасности, лучшем климате, а также о лучших возможностях учебы и работы за рубежом для своих детей. Китайские застольные разговоры шли о выборе лучшей страны для переезда: США, Австралия или Канада? Недавние сводки новостей показывают, что десятки тысяч китайцев искали возможности для инвестиций в Австралии или Канаде ради получения специальных виз, позволяющих крупным инвесторам легально переезжать в эти страны. Когда умные люди ищут способ уехать из страны – это плохой знак, а если они норовят уехать вместе со своими деньгами, это еще хуже.

Несмотря на то, что власти стремятся привлечь в страну талантливых людей, общество противится интеграции мигрантов, хотя это противодействие саморазрушительно. Если исключить изолированную Японию, то в большинстве промышленно развитых демократических государств иммигранты составляют 10–15 % населения. Однако недавний опрос, проведенный британской группой по исследованиям рынков Ipsos MORI, показал: жители Германии и Великобритании убеждены, что размеры иммигрантского сообщества в два раза больше. Во Франции и США восприятие искажено еще сильнее – согласно опросам, жители этих стран преувеличивают число иммигрантов в стране в три раза. Американцы считают, что приезжих 32 %, хотя на самом деле их всего 13 %.

Такое искаженное восприятие, обусловленное боязнью чужаков, приводит к мерам по ограничению иммиграции вместо поисков золотой середины. В 2015 году ведущий кандидат в американские президенты Дональд Трамп обещал заставить Мексику заплатить за строительство на ее границе с США неприступной стены. Однако поскольку в Мексике трудоспособное население тоже сокращается, у мексиканцев станет меньше причин искать работу в США. Трамп и его сторонники этого не осознают, но за четыре года, предшествовавших 2015-му, чистая миграция из Мексики упала до нуля, отчасти потому что в США стало труднее найти работу на стройке. В ближайшие годы эта тенденция – сокращение миграции в развитый мир за счет снижения роста населения в развивающемся – вероятно, еще больше усилится.