Последняя битва - Айя Сафина

– Они здесь? – спросила Роуз.

И тут мои глаза увлажнились. Даже Тессу это зрелище не оставило равнодушным. Она уставилась в пол, пряча слезы.

Кейн ответил не сразу, он тоже набирался храбрости рассказать Роуз все.

– Роуз, какой сейчас год? – спросил он, подбираясь к правде.

На этот раз Роуз молчала дольше и хмурилась усиленнее. Она молодец. Изо всех сил пыталась восстановить потерянную память.

– Двадцать девятый. Ноябрь. Да. Ноябрь двадцать девятого, – ответила она неуверенно.

– Помнишь Вспышку?

Роуз задумалась и произнесла:

– Кажется, да. Помню суету. Много военных в городе.

А потом на ее лице мелькнуло озарение.

– Я заразилась? Я болею?

Кейн едва заметно кивнул. Роуз тяжело вздохнула.

– Тогда почему вы сидите здесь без защиты? Вы не боитесь заразиться?

Господи, она такая заботливая, она такая умная!

– Ты, можно сказать, вылечилась, – неуверенно ответил Кейн.

Он не знал, что говорить, да и никто из нас не знал. Мы миллион раз представляли этот момент, а он все равно пошел по сценарию миллион первого.

Роуз немного расслабилась и даже выдавила подобие улыбки, а потом Кейн как рубанул:

– Сегодня две тысячи семьдесят второй год.

И дальше рубить стало легче. Кейн рассказал обо всем: об эволюции вируса, об уничтожении городов, о новом этапе жизни в подземельях, о долгих годах поиска ответов, вскользь упомянул об ИКЕЕ – Роуз уловила знакомое название и заметила, что ей нравилась кушетка Хемнэс. А потом он подвел ее к настоящему моменту.

Они долго сидели молча, Роуз разглядывала свой кулон, щелкала застежкой, ей давалось это с трудом, потому что трансформация тела затронула каждый мускул, но больше всего это было заметнее в конечностях: они стали длиннее и мощнее. Мускулистые длинные пальцы едва ли теперь могли справляться с такими изящными предметами, как бижутерия. Цепочку точно не застегнет. Да блин, даже я не всегда могу застегнуть цепочку на шее Куки, что уж про Роуз говорить. Она сидела на кровати и разглядывала свои руки и ноги, скорее озадаченно, нежели с отвращением. А потом в какой-то момент произнесла:

– Я немного устала. Хочется поспать.

Кейн сочувственно закивал, понимая, что спустя сорок лет сна, она не захочет засыпать еще очень долго.

– Хочешь, с тобой кто-нибудь останется?

Роуз наконец взглянула на нас, смотрящих на нее как посетители зоопарка через стекло. Она знала о нашем присутствии все это время, просто не придавала тому значения.

– Нет. Я хочу побыть одна, – ответила женщина.

Кейн не стал спорить, показал ей кнопку вызова ассистента из соседней комнаты и покинул бокс.

Мы отошли вглубь лаборатории, все смотрели в пол, ковырялись в кафеле пальцами ног и всячески избегали смотреть друг другу в глаза.

– Вы можете идти спать, я покараулю ее, – предложил я.

– После такого уже не заснешь, – ответила Тесса.

Я был согласен с ней.

– Но сыворотка работает. И это победа, – объявил Кейн с оттенком торжества.

Наконец мы посмотрели друг на друга. А ведь правда. Через боль и страдания, но мы одержали победу, она далась нелегко, стоила очень дорого, но все же далась. Мы взглядами поздравили друг друга с победой и разошлись.

Кейн вернулся к работе, пробуждение Роуз заразило еще большим энтузиазмом, теперь он был уверен в том, что если нам удалось вылечить неизлечимое, то с фильтрующим куполом они уж точно справятся.

Я пошел в соседнюю лабораторию, где продолжил синтез новых доз успешной сыворотки. Теперь каждая ампула казалась на вес золота. Я был уверен, что Тесса пойдет в спортзал и будет колотить грушу или нарезать круги вокруг гостиницы, но оказалось, что она пошла спать. Мне показалось это странным, потому что мой с Кейном энтузиазм выразился в усиленном желании сделать что-нибудь, а у Тесс – в усиленном желании поспать. А потом Кейн объяснил, что наверняка это будет единственная ночь, когда Тесс не будут мучать кошмары из-за осознания того, что они победили и возвращение в тот бесформенный плотный туман ей не грозит.

Ну а с восходом солнца новость о пробуждении Лилит облетела всю гостиницу, жители толпами ломились в лабораторию лишь бы заполучить хотя бы момент времени рядом с настоящим чудом апокалипсиса. Половина ребят так и не смогли привыкнуть к ее настоящему имени, а потому удивительная женщина пришла к выводу называться обоими:

– Лилит-Роуз звучит неплохо, – сказала она.

Нам с Кейном приходилось отгонять визитеров чуть ли не швабрами, а потом мы даже поставили круглосуточную охрану к боксу, но Зелибоба с Перчинкой тоже поддались всеобщему ликованию и постоянно торчали в боксе, расспрашивая Лилит-Роуз о ее прошлой жизни. Милая женщина стойко терпела внимание к своей персоне, а потом даже успокаивала меня с Кейном, уверяя, что лавина вопросов помогает ей вспоминать, несмотря на то, что некоторые вопросы были просто из ряда вон.

– А ты голодна? Хочешь пить? – спрашивала Куки, сидя на кровати Лилит.

– Да! Вот Ахмед, он человек, – с этими словами Хайдрун усадила на кровать шестилетнего пацана с Желявы, которому посчастливилось стать частью эксперимента. – Как он тебе? Вкусно пахнет? Хочешь его съесть?

Лилит округлила глаза, но уже в тысячный раз стойко пережила самые жестокие вопросы.

– Нет. Он неаппетитно пахнет.

– Точно? Уверена?

– На, понюхай!

Хайдрун вытянула ручку мальчика и ткнула ею прямо в нос Лилит. Пацан смотрел на Лилит не менее круглыми глазами, больше походя на котенка в руках живодера.

Лилит мягко убрала ручонку Ахмеда, взъерошила ему волосы и произнесла:

– Ты очень милый и смелый, Ахмед. Я не хочу тебя есть. Принесешь мне воды?

Мальчугана уже через секунду не было в боксе.

– Хайдрун, Куки! – прикрикнул Кейн из глубины лаборатории.

– Что?!

– Это нормальный вопрос! Ты все равно будешь высчитывать время до ОВС! Как ты поймешь, появился ли у нее голод, если не спросишь?

Кейн лишь покачал головой.

– Вот, я сшила тебе платье!

Хайдрун достала ярко-зеленое платье с желтыми цветами и ленточками.

– Какое красивое, – улыбалась Роуз. – Я всегда любила цвет сочной травы.

Вот так визит за визитом, вопрос за вопросом перед нами раскрывалась личность Роуз – первой женщины, вылечившейся от кровожадности. Вирус по-прежнему был в ее крови, и люди ее немного побаивались, но мы понимали, что для построения доверия между нами, требовалось время. Роуз справлялась потрясающе. Она быстро осознала свою важность и тем лечила свою боль.