Мировой беспорядок - Ричард Хаас

Деколонизация во многих отношениях была уникальным процессом и завершилась, по большому счету, всего за несколько десятилетий. К сожалению, этот процесс под лозунгами построения более справедливого и стабильного порядка зачастую приводил к прямо противоположному результату. Стремление к независимости, возможно, позволяло избежать одного ряда проблем, чреватых беспорядком, зато быстро порождало новые проблемы, многие из которых в той или иной форме сохраняются до настоящего времени. Отмечу, что самоопределение не является панацеей. Многие страны оказались попросту не готовы к самоуправлению; ряд этих стран ввязался в споры или конфликты со своими соседями.

Международное право лучше всего проявило себя в тех областях, в которых политические ставки были самыми скромными; как можно было предположить, увы, оно оказалось малоэффективным там, где ставки были наиболее высоки. Это право пригодилось при налаживании функционирования международной системы, но оно не обладает никакими преимуществами перед факторами, которые различные правительства трактуют как свои национальные интересы. Международные суды действуют в технических областях, но, как правило, сфера их деятельности не затрагивает дипломатию, особенно в тех случаях, когда оспариваются крупные вопросы.

В целом послевоенный порядок опирался на знакомые, традиционные подходы к международным отношениям, поскольку в его основе лежало преимущественно понятие государственного суверенитета. Он способствовал осуществлению деколонизации, а также причастен к формированию философии и структуры Организации Объединенных Наций. Существовали, конечно, исключения из правил, скажем, в сфере соблюдения прав человека, но они носили скорее формальный, а не содержательный характер. Важнейшим во многих отношениях исключением стало возникновение наднациональных структур управления в Европе; появление таких структур отражало готовность европейских государств уступить часть суверенитета и полномочий региональным органам управления.

Потому почти не вызывает удивления тот факт, что послевоенный порядок – фактически мировой порядок 1.0 – лишь в малой степени способствовал укреплению международной системы после исчезновения «дисциплинирующего» порядка периода холодной войны. Важно отметить и то, что мир был не слишком готов иметь дело с диффузией власти, неизбежной вследствие появления негосударственных игроков и вследствие многочисленных вызовов глобализации. Сам образ мышления той поры, не говоря уже о понимании и общем согласии, не позволял вообразить новый легитимный порядок наряду с глобальной архитектурой и машинерией, которые понадобятся для его создания и поддержания. Словом, назрела потребность в ином подходе к порядку, к тому, что можно обозначить как мировой порядок 2.0. Потому, когда холодная война завершилась, возникло чувство, будто волна отхлынула и мир остался в ожидании передышки, в целом не готовый и не ведающий, чего ожидать от будущего, – а будущее не преминуло наступить.

Большая часть истории последних трех столетий связана с плодами взаимодействия крупных (великих) держав своего времени. Конкуренция и разногласия часто приводили к конфликтам, затмевавшим иногда масштабами и заплаченной ценой все остальное. Именно так, безусловно, обстояло дело в двадцатом столетии с его двумя «горячими» мировыми войнами и холодной войной, которая, возможно, оставалась холодной главным образом из-за стабилизирующего эффекта ядерного оружия.

Обо всем этом я упоминаю потому, что, по меркам политики крупных держав, четверть столетия после завершения холодной войны прошла, похоже, довольно благополучно. Отношения между крупнейшими державами эпохи – Соединенными Штатами Америки, Китаем, Россией, Японией, единой Европой и Индией – были далеки от гармонии, но, в исторической перспективе, оставались достаточно ровными. За последние двадцать пять лет в международных отношениях не случилось ни одного прямого конфликта между одной или несколькими крупными державами. Действительно, трудно назвать даже случай, когда крупный конфликт (в противоположность вооруженному инциденту) имел шанс перерасти во что-то более серьезное. Это обстоятельство, как и остальные факторы, отличает минувшие несколько десятилетий от большинства других периодов современной истории (после 1648 года). Тем не менее, как следует из названия данной книги, сегодня наш мир пребывает в замешательстве. Потому люди все чаще задаются фундаментальным вопросом: почему же мир не становится лучше, если главный источник проблем, о которых нам известно из истории, фактически отсутствует?

Ответ на этот вопрос требует изучения не только отношений великих держав, но и глобальной и региональной динамики. А для начала следует сосредоточиться на выяснении того, почему сегодня отношения между крупными державами лучше, чем когда-либо ранее в истории. Одна из причин состоит в следующем: главенство ныне США настолько очевидно, что со стороны любой державы было бы верхом неразумия открыто бросать вызов Америке в военном отношении. Так же верно и то, что другие страны зачастую не одобряют какие-либо конкретные шаги США, но в своей политике они, по большей части, не воспринимают действия США как такие, которые способны угрожать их собственным жизненно важным национальным интересам. Все это лишний раз подчеркивает важную особенность наших дней: сегодня суверенные государства больше озабочены внутренним экономическим и социальным развитием, нежели внешними завоеваниями, а внутреннее развитие требует не только внешней стабильности, но и отношений, способствующих экономическому развитию. Взаимозависимость – то есть степень, в которой судьба одной страны, экономическая и прочая, непосредственно связана с судьбой другой страны – оказалась оплотом в противодействии конфликтам.

Отношения между великими державами также оставались относительно ровными благодаря тому, что три страны (Соединенные Штаты Америки, единая Европа и Япония) не просто являются ориентированными на рынок демократиями, но и связаны союзническими узами. Индия тоже демократизировалась и не слишком озабочена геополитикой, не считая, конечно, противостояния с Пакистаном. Китай и Россия, стремясь к контролю над своим населением и территорией, также развивались таким образом, что стали менее закрытыми обществами, чем в период холодной войны. Например, Китай сосредоточился на экономическом развитии; Россия, со своей стороны, воспользовалась повышением мировых цен на нефть. Ни КНР, ни Россия не в состоянии проводить внешнюю политику, основанную на конфронтации и экспансии в мировом масштабе. Впрочем, отношения между нынешними великими державами заметно осложняются, когда речь заходит о США и Китае (или России) или когда в расчет приходится принимать КНР или Россию и одного или нескольких из их ближайших соседей. Что еще важнее, постепенно отношения ухудшаются, в особенности между Соединенными Штатами Америки и Россией. Хотелось бы понимать, временное ли это явление или прелюдия к упадку качества отношений и, как следствие, к возвращению туда, где мы окажемся ближе к исторической норме.[55]