Кошачья голова - Татьяна Мастрюкова

От неприятных для моего самолюбия мыслей меня отвлекли странные звуки. В кране забулькало, будто кого-то затошнило, потом зашипело, и я вдруг вспомнил, что нам по графику отключили горячую воду.

А че, вовремя мы с Алинкой обрились! Практично.

Мама отвела меня на кухню и очень серьезно сказала, понизив голос практически до шепота:

— Егор, ты не болтай, никому не распространяйся, вообще никому, только ты и я, понял? Понял?

— Понял. А про что не болтать, не понял.

— Так, молчи. Мы едем в деревню спасать Алину.

К одной знающей женщине. Я договорилась. Но об этом знаем только ты и я, понял?

— А отец?..

— Его я уже предупредила, что мы навестим мою подругу по училищу. Поедем все вместе на машине.

Это она здорово придумала, про подругу. Отец маминых приятельниц терпеть не мог, они все, по его мнению, были недалекого ума, и общение с ними только отупляло любого вменяемого человека. Но встречаться с подругами он маме не запрещал, только ставил условие: его в это дело не вмешивать ни под каким предлогом. Встречи с ними и все с этим связанное мама должна была организовывать сама, без отцовского участия, и не на нашей территории, если он был дома.

— А кто нас отвезет? — уточнил я.

— Как кто, Егор? Я, разумеется.

Мама была недовольна вопросом.

Меня отец научил водить, как только ноги стали до педалей доставать. Отвез втихую от мамы на полигон и посадил за руль. Если бы мать узнала, разоралась бы: мол, опасно, незаконно!

Алина тоже с удовольствием потренировалась бы на отцовской машине, даже правила дорожного движения выучила. Но тут отец был непреклонен:

— Женщина за рулем — обезьяна с гранатой. У них мозг не так устроен. Это вам не стрелочки на глазах наводить. По два часа рисуют, да все равно вкривь и вкось.

Довольно обидно, правда? Но ни мама, ни Алина не возражали. Откуда же отцу знать, что в его поведении что-то не так, если ему ни разу никто об этом не говорил? Тебе не нравится, так что ж ты молчишь?

Мама получила водительские права еще до замужества и водила очень аккуратно, ни разу не попадала в аварии. Когда отец уезжал на очередную вахту, она спокойно пользовалась его машиной. Но если мама садилась за руль, а отец был пассажиром, он всю дорогу безостановочно и на повышенных тонах указывал, что ей нужно сделать, куда повернуть, кому уступить или кого обогнать. Мама даже не пыталась возражать, просто молча делала свое дело, но отец каждый раз был уверен, что благополучное прибытие к месту назначения на целой машине удалось только благодаря его неусыпному контролю.

Мама взяла меня с собой по магазинам. Самое ненавистное занятие: когда тебя таскают в качестве рабочей силы, а любые твои предложения или возражения отметаются в резкой форме. И ладно бы мы пошли за продуктами, там хоть понятно, что не зря время потратил, считай, все равно для себя. Но сейчас она вообще что-то непонятное покупала и, похоже, сама не сильно понимала, что и зачем.

Мы долго ходили по хозяйственным отделам среди каких-то неизвестных приспособлений для сада и огорода. Мама, сверяясь по бумажке, мучительно долго стояла над каждым предметом, прежде чем положить его в магазинную тележку. В итоге я сам себя начал развлекать: представлял, будто все эти штуковины нужны для борьбы с зомби. Так все это приобретало хоть какой-то смысл.

Когда я грузил пакеты с инвентарем в наш багажник, мама наконец призналась: это для бабки-знахарки, к которой мы повезем Алину. Оказывается, если магия не черная, а добрая, знахарка ни в коем случае не должна брать за свою работу деньги и вообще не должна ничего требовать, иначе дар пропадет.

Но у бабки была семья, которая выставляла знахаркиным клиентам список необходимых в хозяйстве вещей. Для тех, кто с деньгами, устанавливали цену, но бабка в этом как бы не участвовала. Мы, конечно, в число денежных клиентов не входили.

Я вспомнил, как мама расплачивалась деньгами с колдуньей Юлией, но не стал ничего говорить. Главное, что эта колдунья в итоге не сделала нам ничего ни хорошего, ни плохого, только обогатилась за мамин счет. В другое время я бы сказал, что это мошенница, но теперь вообще ни в чем уверен не был. Может, и правда была колдунья, только не белая. Палашка наверняка знает правду, но ее спрашивать я точно не буду.

Новости о поездке в деревню под видом встречи с маминой подругой Алина приняла без эмоций. Скорее всего, ей уже было совершенно все равно. Даже вещи ей мама собирала. А уж это настолько кричащий показатель, что дальше некуда. Мама потом плакала из-за этого в родительской комнате, я слышал, но ничего, кроме глухого бессилия, не чувствовал.

Как мне было ее утешить? Никак.

В назначенный день мама подняла нас рано и суетилась больше обычного. Упорство, с которым она избегала говорить о поездке с Алиной, должно было насторожить даже самого непонятливого. К счастью (или нет), сестра была всецело занята собственными переживаниями по поводу внешности — то и дело смотрела в зеркало на свою обритую голову. Наверное, даже такая радикальная перемена не казалась ей достаточной, чтобы наказать себя за икотку. А ведь она ни в чем не была виновата!

Проговорилась, что собирается себя в еде ограничивать. Это же самое последнее, что только можно придумать по отношению к себе! Ненормальная совсем. То есть… Теперь это запрещенное слово — «ненормальная». Я попытался превратить все в шутку:

— А чего есть перестанешь? Живот стал отлипать от позвоночника?

Но сестра даже не усмехнулась.

Если она станет ко всему прочему морить себя голодом, то не Палашку изведет, а саму себя. Ведь Алина совершенно не толстая, никакого лишнего веса, обычная. И чего ей стукнуло? Короче, вовремя мама договорилась с той знахаркой.

Если бы Алина была чуть повнимательнее, то сразу бы поняла, что дело нечисто. Мама так нервничала, как никогда не стала бы перед встречей со своей подругой. Со своими приятельницами мама всегда очень деловая и веселая. А тут суетилась, совершала кучу ненужных действий, сто раз переспрашивала меня о какой-то ерунде и немедленно забывала ответ.

Короче, я тоже стал немного нервничать. Особенно когда мы сели в машину, а мама не смогла с первого раза вставить ключ в замок зажигания. И машина… не завелась.

— Я так и знала! — в сердцах воскликнула мама.

Палашка, до того момента таившаяся, громко и визгливо расхохоталась. Но мама даже не взглянула в ее сторону.

После нескольких неудачных попыток, после того, как мама даже открыла капот и, ничего не понимая, с отчаянным лицом проверила все, что гипотетически могло бы сломаться, но было абсолютно исправно (я тоже посмотрел на всякий случай), мы выгрузили из машины все вещи. В смысле, я и мама, потому что сестра вылезла из машины последняя, зато, к счастью, самой собой.