Ночь над Манхэттеном - Кристин Лестер

— Для чего?

— Для контракта.

— Ты серьезно? — опешила она. — Время — десять вечера.

— Это я и без тебя знаю.

— И что? Прямо сейчас взять и приехать? — с наигранным ужасом спросила она, прихорашиваясь перед зеркалом и осматривая отражение. Это Оливеру нравилось в ней все, даже старые джинсы и детские оранжевые кеды, в которых до этого она позволяла себе ходить только дома. А перед Стефаном, равно как и перед всеми остальными в мире, в таком виде лучше не появляться.

— Хэтти, ты позвонила мне в это время, значит не считаешь его поздним для деловых переговоров. Так?

— Нет. Просто я позвонила, чтобы ты про меня не забыл, — кокетливо отвечала она, приподнимаясь на носочки и воображая, как бы выглядела на каблуках. — А переговоры хотела вести в понедельник.

— Не вижу ничего сверхъестественного в том, чтобы подъехать ко мне. Или бабушка не отпускает?

— А я не у нее. — Хэтти открыла замок в двери.

— А где?

— Я в гостях. Тут недалеко, кстати.

— Тогда в чем проблема… — Стефан стал ехиден. — О, понимаю. Хэтти, у тебя любовник? Я буду ревновать. Я уже начал ревновать. А пока ты будешь ехать, я разревнуюсь до такой степени, что просто накинусь на тебя, как голодный пес…

— Что, со вторника тебя так никто и не покормил?

— Язва.

— Кстати, скажу тебе как старому приятелю: вряд ли ты на меня накинешься. Я вся такая… В общем, я сегодня не в твоем вкусе. И одета по-домашнему. Давай завтра?

— Ты мне это брось. Я как раз хотел посмотреть на тебя с профессиональной точки зрения — грим, прическа.

— Как это?

— Внешность все равно придется менять. Так что, чем меньше на тебе будет одежды и косметики, тем лучше.

— Н-да? — озадаченно протянула Хэтти.

— Давай, приходи. Пропуск будет ждать у охранника.

Она вздохнула.

— Хорошо, буду.

Интересно, куда девался тот обольстительный светский Стефан, сыплющий пышными комплиментами и изящными оборотами? Но так даже лучше: с кем еще можно грубо почесать язык и при этом не испортить репутацию «леди-Нью-Йорк»? А ведь иногда этого так хочется!

Потом она долго вспоминала этот вечер и ругала себя за то, что пошла, согласилась на роль и позволила натворить с собой такое неприличие. Лучше бы она сразу, еще во вторник, от всего отказалась! На квартиру к Оливеру она больше не вернулась, решила забрать машину и поехать в деревню. Всю ночь Хэтти беспокойно ворочалась на своей кровати, ей снились кошмары, главным и самым злым из которых был Стефан.

Что?! Что случилось с ней, кто подавил ее волю, какие демоны проникли в мозг и заставили быть такой податливой?! Едва Стефан увидел ее под софитами без косметики и приличной одежды, он сразу же гаркнул в другую комнату, чтобы вызвали визажистов. К вящему ужасу Хэтти, прибежало человек десять. Интересно, подумала она, этих тоже держат в черном теле и заставляют работать по ночам? Однако через пару минут ей было уже совсем не жаль несчастных, потому что выяснилось буквально следующее.

— Тут убрать, здесь подрисуем… Так… осветляем красные пряди — на левую сторону, челка — косая, сиськи увеличим на пару размеров… Не-ет, ну эти никуда не годятся, увеличивать однозначно!

У Хэтти остекленели глаза от возмущения, Стефан сидел в углу и кивал, тихо посмеиваясь. Когда она набрала воздуха, чтобы высказаться, Стефан вдруг встал.

— Хорошо, согласен. Только прическу, думаю, можно будет заменить париком. Если он не будет мешать, оставим ей длинные волосы, а если будет — острижем.

И Хэтти почему-то промолчала, мысленно обзывая себя покорной овцой. Молчала она и во время подписания бумаг, которые сулили ей немалую сумму в два этапа: половину — до начала съемок и половину — после. Плюс к тому в документах оговаривался еще некий бонус в виде процентов с кассовой выручки.

— Но тут — как пойдет, — веско вставил Стефан. — Сама понимаешь, прокат — вещь непредсказуемая. Зрителю сейчас подавай всякую дешевку, но чтобы ярко и побольше страстей. Настоящий кинематограф широкие массы давно не интересует.

После этого он грустно вздохнул и попросил девушку с облезлым хвостом на затылке заварить всем кофе. Через секунду кофе с пирожными был на столе, а Хэтти — в ужасе. Все-таки телевидение — это большая волшебная шкатулка, в которой чудеса происходят на каждом шагу. Она всегда знала, что это так.

— Почему ты все время озираешься? — спросил Стефан, громко прихлебывая из полосатой чашки. — Тебе здесь страшно?

— Не могу понять, где вы прячете того волшебника, который заставляет так быстро исполнять твои приказы.

— Вот здесь, — он похлопал себя по животу. — Я и есть тот самый волшебник. Они меня очень любят. Некоторые боятся. Поэтому бегают очень быстро.

— Ты — монстр, — сказала Хэтти совершенно серьезно.

— Да. А в постели, говорят, я вообще очень крутой монстр.

Сейчас Стефан вел себя совсем не так, как в ресторане. Он развязно общался, сидел как попало, руками ел пирожные и облизывал крем с пальцев, разве только не ковырял в носу при всех, подумала Хэтти с отвращением.

— Не нравлюсь?

— Ужасно.

— Я люблю шокировать, крошка.

Он жутко захохотал, потом внезапно оборвал себя и сказал:

— Но зато, говорят, я гениален. И уникален. И… это… забыл. Вспомню — позвоню. А на сегодня наша с тобой аудиенция закончена.

— Как?

— Все. Езжай домой, в понедельник придешь за сценарием. Так, и еще… Ну, над гримом поработаем на месте, а вот мерки снять надо будет сразу. Причем с учетом другого размера си… бюста.

— Зачем? — испугалась она.

— А костюмы шить? Или ты собралась играть леди Йоркшир в рваных джинсах?

— А при чем тут леди Йоркшир?

— Да шучу я! Что ты как в воду опущенная! Ладно, Хэтти, иди. Я вижу, у тебя был сегодня нелегкий день и даже… если наблюдательность мне не изменяет… небольшой секс.

— Заткнись!

— Значит, был.

— Хам!

— У тебя свежие засосы на плечах и шее. Ох, Хэтти, ну когда же мы сольемся в экстазе?

— Когда получим проценты с проката!

Она встала, вздернув подбородок, и ушла. За дверью слышался демонический хохот Стефана…

Оливер позвонил в воскресенье, как обещал. Он был грустен, а Хэтти, наоборот, не знала, как скрыть бурную радость и волнение. Потому что все это время, пока она ждала звонка, в сердце закрадывалось нехорошее чувство: она думала, что он больше не появится. Нет, он позвонил. Но разговаривал с трудом, словно выдавливая из себя слова. Да, папе лучше, но сердце продолжает оставаться слабым, он еще долго пролежит в больнице. Да, у него самого все хорошо, перелет оказался удачным, через пару недель он, может быть, снова будет в Нью-Йорке.