Группа первая, резус положительный - Александр Звягинцев

– Я не о том!.. – оборвал его Савелов.

– А я о том! Миллионы погибли в Гражданскую, десятки миллионов – в коллективизацию, десятки миллионов – в Отечественную, сотни тысяч – в корейскую, миллион с хвостиком чужих, десятки тыщонок своих – в эту, афганскую. А тут всего-то речь о тринадцати душах!.. Почему, Савелов, в любезном нам Отечестве правда с кривдой всегда в обнимку ходят?.. Спроси у тестя – почему?.. Может, всевышним так задумано, а может, такими, как тесть твой?.. Что смотришь? Ведь у нас в России спокон веков было две напасти – внизу власть тьмы, а наверху тьма власти. Но должна же эта тьма хоть немного мозгами шевелить!

Савелов промолчал и лишь криво усмехнулся. Сарматов встряхнул носилки с американцем и сказал скорее самому себе, чем обращаясь к кому-нибудь:

– Очнулся, мистер!.. Чего глаза таращишь?

Бросив на Сарматова длинный взгляд, Савелов вдруг поменял тему разговора и сказал:

– Я у генерала твоего спросил как-то: почему, мол, хоть на Сарматова и цацки сыплются дождем, и Суворовское за ним, и академия, а он в тридцать пять все майором на брюхе ползает?

– Какие мои годы, Савелов! – улыбнулся Сарматов. – Вон Морозову – сорок, капитанские погоны будто автогеном к плечам приварили. Почему?.. А потому, что капитан Морозов смеет свое суждение иметь!

– Примерно то же сказал мне генерал о майоре Сарматове…

– Что ж ты тогда до меня докопался? Все, что тебе нужно, это сделать вывод… Правильный вывод, Савелов, понимаешь?..

– И тебе тоже, Сарматов!

Постепенно ландшафт меняется. Залитое зеленым лунным светом ущелье заметно расширилось, стала полноводней река, более густыми заросли по ее берегам.

Под сенью столетних деревьев и колючих карагачей группа тащилась на запад. Впереди шагали несколько человек охранения, двое бойцов в небольшом отдалении замыкали цепь. По-прежнему блуждали вокруг горящие огоньки шакальих глаз.

– Отдохни, Сармат, – сказал капитан Морозов, отстраняя того от носилок со стонущим американцем. – И включи-ка радио, что ли. Послушай, может, чего умного скажут?..

Сквозь шум и треск из приемника доносилась русская речь.

– «Маяк», – сказал Шальнов. – Сейчас информационная передача начнется.

«Бундестаг присвоил звание „Почетный гражданин Германии“ выдающемуся борцу за мир Михаилу Сергеевичу Горбачеву, – сообщил диктор. – На переговорах в Женеве по Афганистану между сторонами при посредничестве американских и советских представителей достигнут значительный прогресс, вместе с тем остаются противоречия в вопросах будущего политического устройства и состава коалиционного правительства, а также в сроках и условиях вывода советских войск…»

– Да, – вздохнул Морозов. – Драку легко начать – трудно закончить.

«…МИД СССР выражает решительный протест пакистанскому правительству в связи с имевшим якобы место инцидентом на афгано-пакистанской границе и расценивает пакистанскую ноту и шумиху, поднятую некоторыми средствами массовой информации, как шаг к осложнению пакистано-советских отношений. Лидер Народной Республики Афганистан Наджибулла в интервью корреспонденту „Правды“ заявил о полной непричастности правительственных войск к данному инциденту и расценил его как очередную провокацию пакистанской военщины, направленную на втягивание Пакистана в открытую войну против афганского народа…»

– Мы по уши в дерьме, а они все в белых фраках! – сплюнул Бурлак, идущий впереди, и, вдруг сорвав с плеча пулемет, насторожился. – Командир, шакалы притихли! – прошептал он.

– Все замрите! – приказал Сарматов и приник ухом к земле. – Вроде бы тихо, но что-то не так! – шепнул он, приподнимаясь.

– Может, к дождю? – высказал предположение Алан. – К дождю эти твари затихают.

– К «духам» это, а не к дождю! – уверенно бросил Сарматов.

– С чего ты взял? – недоверчиво спросил Алан, но тем не менее заклеил пластырем рот американцу.

– Занимаем вон ту высоту! – Сарматов указал на нависшую над рекой скалистую глыбу со стесанным верхом, которая, казалось, чудом удерживалась на месте.

Стараясь держаться в густой лунной тени, бойцы бесшумно преодолели семидесятиметровую крутизну и оказались на вершине огромной глыбы; замыкающие ухитрились даже поднять туда и носилки с американцем.

– Занять позицию для боя! – приказал Сарматов.

– Який бой? – недоверчиво спросил старший лейтенант Харченко. – Тыхо, як на погости!

Опровергая его слова, из глубины ущелья донеслось еле слышное конское ржание.

Харченко застыл с открытым ртом.

– Цэ нэ людына! – опомнившись, прошептал он, косясь на Сарматова. – Вин… вин – компьютер!

– Кто? – так же шепотом спросил залегший за камень Силин.

– Та Сармат! – опускаясь рядом, ответил Харченко. – Як вовк, кров чуе!..

– Угу! – усмехнулся Силин. – Ни комплексов, ни сомнений!.. Только не волк он, а пес, псина сторожевая…

– Бреши!.. Пес – вин на кабана, на зайця, а козак – вин на вийну…

– А пошел ты! – бросил, отворачиваясь, Силин. – Нашли тоже Сталлоне… Русского разлива.

Сарматов тем временем до ряби в глазах вглядывался через бинокль ночного видения в окружающий ландшафт. Пока было все спокойно. Кругом виднелись только залитые лунным светом скалы, черные провалы расщелин, мерцающая антрацитом под лунным светом лента реки и темные расплывшиеся пятна кустарников. Над одним из таких пятен внезапно возник движущийся клуб пыли, а скоро показались и всадники – человек пятьдесят, скачущие на взмыленных конях.

– Что там, майор? – тихо спросил Савелов.

– «Духи»! – глядя в бинокль, констатировал Сарматов. – Братва, сидеть тихо, как мыши!.. Огонь – только по моей команде!

«Духи» осадили коней напротив скалы на противоположном берегу реки. Всадник на крутошеем ахалтекинце обвел ущелье камчой, и все с гиканьем веером рассыпались по сторонам.

– По нашу душу, ясно! – шепнул Сарматов Савелову. – Но след, похоже, не взяли.

Преодолев реку, часть всадников поскакала по берегу в сторону глыбы, на скошенной вершине которой затаилась группа. Прицелы бойцов ловили зеленые от лунного света лица. Грохот копыт нарастал стремительно и неотвратимо. Все громче слышались гортанные выкрики. У подножия глыбы всадники сбились в круг и о чем-то возбужденно заспорили. Один из них – по обличью, по манере сидеть в седле явно европеец – показал камчой на вершину. Двое всадников погнали коней к тому склону, по которому совсем недавно поднялась группа Сарматова.

– Почему не даешь команду, майор? – лязгая зубами, спросил Савелов.

Сарматов наклонился к его уху:

– Пикнешь еще раз – завалю первым!.. – В голосе его слышалась еле сдерживаемая ярость.