Байки рыжей Кошки - Stacy Dark

Остановилась у зеркала. Повертелась, покрутилась, поправила прическу и нечаянно задела зеркало рукой. Тут все веселье и началось…

Комната завибрировала, по потолку и стенам пошли трещины, со шкафов летели предметы, комната на глазах рушилась как карточный домик, превращаясь в груду хлама. От неожиданности девушка присела на корточки и закрыла голову руками. В мыслях у нее была одна фраза: «Вот так день рождения!»

Наконец-то все затихло, Юся начала выбираться из груды… «Картон? Что за херня?!», — пронеслись у нее смешанные мысли и чувства, ломающие все стереотипы.

Когда она поднялась полностью и еще толком не оправилась от бумажного погружения, как на нее начали сыпаться воздушные шарики в виде звездочек, сердечек, поцелуйчиков; взрывались хлопушки с конфетти, осыпая ее с ног до головы мелкой блестящей мишурой. Пока девушка отбивалась от шариков (они все летели и летели, преграждая ей дорогу) и как-то пыталась протиснуться вперед, услышала чпоньк, а следом пш-ш-ш-ш. Потом взрывные крики «УРА!»

Вымотанная и вся растрепанная, она наконец-то смогла передохнуть. Что она находилась на кухне, ее уже ни капли не удивляло. По периметру всей кухни были зажжены свечи. Под потолком растянута надпись «С днем рождения!», висели воздушные шарики в виде всяких милых зверушек, также следы от конфетти (куда же без них). На столе стоял большой торт с цифрой двадцать пять, бутылка вина и два бокала, а на стуле стояла корзинка с букетом из синих роз.

Услышав песню «Happy Birthday to you» у себя за спиной, девушка обернулась и увидела парня, на голове которого красовался праздничный колпак, в зубах дуделка. В руках подарочная коробка, на которой сидели рыжий котяра, все в том же дурацком колпаке, что и раньше с улыбкой до ушей и Брюс, у которого зачем-то тоже был колпак на макушке.

— Все неприятности на сегодня закончились.

С днем рождения, моя любимая сестричка. Не забывай обо мне, я всегда в твоем сердце, — сказав это, рыжий котяра испарился в воздухе.

Июнь 2020

Нечто

Над городом нависли серые тучи, сквозь которые с трудом пробивались красно-оранжевые лучи заходящего солнца. Улицы наполнила обычная для этого времени суток людская суета: кто-то спешил поскорее укрыться от внешнего мира в своей бетонной коробке, кто-то наоборот выбирался наружу — в поисках ночной наживы, ночных знакомств, легких наркотиков, быстрого секса…

На продавленном диване лежал пожилой мужчина и смотрел в потолок. Жить с мыслью о том, что тебе остался день, максимум два, что может быть хуже? Существовать в мире, где мысль о спасении угашена насовсем и надежды больше неоткуда ждать, а особенно, когда ты превратился в параноика и прикован к постели как овощ. Знать, что ты уже ни черта не можешь сделать… Кроме как лежать и думать о смерти как о чуде. Это разве жизнь!?

Через открытую форточку до него доносился гул прохожих и шум моторов проезжающих мимо машин.

Николай Петрович устремил взгляд за окно — там уже окончательно стемнело. Включились уличные фонари, которые с трудом разгоняли сгущающуюся мглу. Старик был благодарен им за это. Они оттягивали тот момент, когда его комната окончательно погрузится во тьму, когда вновь выйдут наружу все потаенные кошмары. Сегодня он не боялся встретиться с ними — вместе со страхами могло придти и его успокоение.

Несколько днями ранее

Холодная осенняя изморозь заставила старика поглубже укутаться в видавшее и лучшее времена пальто. Проклятая бессонница заставила его выбраться наружу — мужчина решил выкинуть мусор, а заодно и прогуляться ранним утром по двору. Не сделав и пяти шагов от подъезда, Николай Петрович услышал протяжный жалобный писк, мимо которого оказалось невозможно пройти. Он вернулся к входу в подъезд и отправился на шум угасающего призыва о помощи.

Открыв дверь, ведущую в подвал и оставив ведро с мусором у входа, сделал несколько шагов вглубь, привыкая к непривычному полумраку. Когда глаза привыкли — мужчина остолбенел.

От увиденного старик невольно отшатнулся; с желудка поднялся вчерашний ужин, едва не согнув его в приступе рвоты. Пересилив себя, он подошёл ближе и начал рассматривать существо с более внимательным взглядом.

Тощий полугодовалый котенок, закинув голову, любопытно всматривался в лицо человека единственным глазом. На серой шерсти запеклась пятнами кровь, задние лапы безвольно волочились по земле в жалких попытках подползти еще ближе. Шерсть свалялась в бесформенные комки, которые будто отслаивались от тела, открывая темные пятна и куски голой плоти.

Николай Петрович, пробирался очень медленно к существу на негнущихся ногах, но когда он подошел почти вплотную — тот ощерился, встал на дыбы и принял оборонительную позицию: начал шипеть и приготовился к атаке, в случае, если противник подойдет ближе, чем положено. Мужчина не ожидавший такой реакции от только что беззащитного и истерзанного животного, остановился на месте и, растерявшись, уставился в единственный глаз котенка.

Когда звереныш понял, что на него не покушаются, он стал опять тем же беззащитным и жалким существом, мяукающим не своим голосом и корчившимся от боли.

— Тише-тише, я тебя не обижу, — с этими словами старик выставил ладони вперед и начал аккуратно подбираться к котенку и, взяв его в руки, как странное создание каким-то образом укусило мужчину за палец и, вырываясь, расцарапало ему все руки. От пронзающей боли дед выронил животного из рук и тот с глухим стуком упал на каменный пол.

Тогда Николай Петрович снял с себя шарф и завернул в него кота, унося его к себе домой, чтобы осмотреть раны (в молодости он был знаменитым ветеринаром, вырывавший из рук смерти самых безнадёжных созданий). Придя в квартиру, он положил котика на ковер в прихожей, а сам направился в ванну набрать воды в таз, чтобы смыть с существа всю грязь. Пока ходил, котёнок умер.

— Ты был борцом до конца дней своих, но видно такова воля Божья… — мужчина взял безвольное тельце животного в истерзанные руки, лишь слегка покачивая головой из стороны в сторону, не веря в происходящее. «Только нашел и уже потерял». Подержав так еще какое-то время, он всё же набрался мужества и положил в коробку из-под обуви. Хотел похоронить как надо со всеми почестями и прощаниями, но перед выходом посмотрелся в зеркало. Оттуда смотрел сморщенный, с седой почти лысой головой и слегка трясущимися, как у алкоголика руками, старик.

— Да, возраст уже не тот, чтобы могилы копать… Ты уж извини меня, малец, — опустив голову и, не замечая, ничего вокруг он шел