Тень Александра - Фредерик Неваль

В ту ночь я долго не мог уснуть, размышлял, как лучше отвечать на вопросы Юргена. Мне нередко приходилось заниматься поисками спонсоров в частных фондах и даже иногда брать на себя руководство какими-то операциями, но никогда еще я не был в положении человека, ответственного за проект.

Не знаю, проснулся ли я от того, что мне почудился шум в коридоре, или от того, что мои простыни стали влажными от пота, но я вскочил, словно меня подбросила слишком сильно сжатая пружина. Я поднялся, налил стакан теплой минеральной воды и выплюнул ее после первого же глотка. Остатки воды я плеснул себе на лицо и на грудь, но это нисколько меня не освежило. Меня немного поташнивало, руки дрожали. Может, это последствия дурного сна?

В надежде немного освежиться я, глубоко дыша, прижался спиной к стене кухни. Плитка была холодной и гладкой, как кожа после холодной ванны. Я закрыл глаза. Дрожь немного унялась, дыхание стало более ровным.

Я чуть приоткрыл глаза. Шум… он почудился мне во сне? Я был убежден, что слышал его наяву.

Я вышел из кухни и нажал на кнопку выключателя у входной двери. Взгляд мой сразу же упал на шкафчик. Опрокинутая фотография Этти лежала на мраморном подносе, стекло было разбито.

— Черт…

Я тщательно собрал осколки и бросил их в мусорное ведро на кухне, потом поставил фотографию на место. Или кто-то из соседей сильно хлопнул дверью, или это вибрация от метро, а может, по улице проехал грузовик — вот фотография и упала. Я не хотел видеть в этом предзнаменование или предупреждение. Никогда не был суеверным и совершенно не собираюсь становиться им из-за такой ерунды. Я снова лег в постель и сразу же уснул крепким, без сновидений, сном.

Проснувшись, я рывком вскочил, уверенный, что проспал встречу, но часы показывали всего пятнадцать минут девятого. Позвонил в Барбизон, чтобы предупредить полицейских, что мы приедем в дом Лешоссера только завтра, и отправился принимать душ. Ганс предстал перед моими очами в десять часов, как было условленно, и после пятой чашечки утреннего кофе мы спустились в гараж.

— Улыбнись хотя бы, Морган, у тебя более мрачный вид, чем у самой смерти. Что, ночь прошла неважно?

Я предпочел не отвечать и повернул ключ зажигания.

Припарковав свой «миксер» в двух шагах от улицы Наполеона в 6-м округе Парижа, где у нас была назначена встреча, и глядя в зеркало заднего вида, я заново завязал свой «конский хвост». Надо было предстать перед Юргеном во всей красе.

— Шерсть гладкая, пасть сияет белизной, глаза игривые, как сказал бы мой отец, — пробормотал я. — Как я выгляжу?

— Как викинг, который ошибся эпохой.

— Спасибо за поддержку, Ганс, — прогремел я, выходя из машины.

Я захватил с собой копию заявки на финансирование и на всякий случай результаты лабораторного исследования и направился на улицу Наполеона. Ганс следовал за мной.

Йон Юрген проживал в одном из самых роскошных кварталов Парижа, который в этот час кишел народом. Группа японцев, увешанных покупками, обогнала нас, щебеча что-то на своем языке, а мой спутник не смог удержаться, чтобы не полюбезничать с ними.

— Утихомирься, дорогой ассистент. Мы пришли.

Я нажал кнопку домофона. Женский голос пригласил меня подняться на лифте до площадки последнего этажа. Миновав две двери с кодовыми замками, мы оказались в холле, украшенном средневековыми фресками, в глубине которого обнаружили огромный лифт с ковровым покрытием оранжевого цвета. Из громкоговорителя неслась музыка Шопена, а глазок камеры наблюдения следил за каждым нашим жестом.

Я нажал кнопку с цифрой «7», и томный голос проинформировал меня, что я должен набрать еще и код. Я подчинился, а Ганс присвистнул.

— Они не заставят нас пройти через детектор?

— Ганс, — сказал я, поводив пальцем перед его носом, — предоставь говорить мне. А ты не должен произносить ничего, кроме «добрый день», «спасибо» и «до свидания». Ты хорошо уяснил?

— О-ля-ля… Keep cool![32]

Лифт доставил нас прямо в холл роскошных апартаментов с кондиционером, где нас ждал сам Юрген. Это был прекрасно выглядевший мужчина лет пятидесяти. Высокий, с тронутыми серебром блестящими, коротко стриженными волосами и живыми синими, с сероватым отливом, глазами, он излучал обаяние, перед которым могли бы устоять не многие женщины. Под его льняным костюмом угадывалась атлетическая фигура, а его ухоженная рука, сжавшая мою, была твердой и уверенной.

— Приветствую вас, Морган. Вы позволите называть вас по имени? А это?..

— Ганс, — представил я. — Сын Граама Петера. Он с некоторого времени стажируется у меня.

— Добрый день.

— Очень приятно, Ганс.

Или мне показалось, или Юрген был раздосадован присутствием сына своего «друга».

— Сюда, прошу вас. Сейчас Мелина подаст нам кофе.

Он провел нас на веранду на последнем этаже здания, превращенную в тропическую оранжерею. Между деревьями и орхидеями высились греческие статуи, позеленевшие от влажного воздуха. Любопытное сочетание…

Мы уселись в удобные кресла из тикового дерева, и молодая женщина с четко очерченным профилем поставила поднос с дымящимся кофе на низенький столик. Она дружелюбно улыбнулась мне как бы невзначай, я с удовольствием ответил ей, и она исчезла.

— Начинайте ваш рассказ, Морган, — сказал Юрген, протягивая мне чашечку кофе.

Я бросил взгляд на Ганса, он сидел, выпятив надутые губы, словно ему зашили рот.

— С чего мы начнем? — Я потер глаза. — Мне поручили произвести инвентаризацию коллекций, которые профессор Бертран Лешоссер завешал Лувру, и музей…

— Я в курсе исследований профессора Лешоссера, — прервал меня хозяин с ослепительной улыбкой. — Не удивляйтесь, подобные сведения в определенных кругах расходятся быстро. Я с удовольствием профинансировал бы его работы сам, но меня тогда опередили. Сейчас же выпал случай наверстать упущенное.

Немного растерявшись, я крутил в руках чашку.

— И… могу я узнать, кем они финансировались?

— На этот счет у меня нет никаких сведений. Но мне ясно, что тот, кто их субсидировал, не желал передавать плоды этих поисков в дар какому-нибудь музею, иначе это стало бы известно… Бедный Бертран… Несчастный случай, я думаю?

— Насколько я понимаю, да, — солгал я. — Перила на его балконе оказались ветхими.

Ганс посмотрел на меня округлившимися глазами, но я взглядом предостерег его от комментариев.

— Какая трагедия! Незаменимый человек. Я имел удовольствие частично финансировать его раскопки в Коринфе чуть больше года назад.

Я побледнел и поставил чашку на столик, потому что рука у меня задрожала.

— Я этого не знал.