Фредерик Кук на вершине континента. Возвращаем Мак-Кинли великому американцу - Дмитрий Шпаро

9 сентября. «Док, видимо, не склонен давать передышку, есть у него лошади или нет, – заметил Миллер. – Он велел передать, чтобы, найдя лошадей, вы с Принцем погрузили снаряжение и шли вверх по леднику к перевалу». «Перевалу? Какому перевалу?» – презрительно усмехнулся Фред.

Мы решили ждать следопытов, но после обеда почувствовали себя более миролюбиво и собрали вещи.

Час мы шли в метель, пока Доктор с Хайрамом не замаячили на вершине ледопада в виде гигантских фигур из-за миража {29}.

За час мы поднялись на новый ледник и пошли по нему, переходя через множество трещин. Впереди было два варианта продолжения пути – севернее и южнее большого нунатака[24], выступавшего над поверхностью ледника. В сильный снегопад мы постепенно поднялись до высоты 6100 футов, перейдя через сотни трещин, и когда дошли до конца восточного рукава ледника, облака со снегом пропали, небо прояснилось, и мы с восторгом смотрели вниз на зеленую долину Чулитны, главного притока реки Суситна.

Затем, по глубокому свежему снегу, мы обследовали дорогу вокруг нунатака к западному проходу. Над ледником опять повисло облако со снегом, такое плотное, что мы не видели окружающих скал и шли по компасу. Около двух часов мы двигались по этому проходу, держа натянутой связывающую нас веревку, ежеминутно ожидая падения в трещину. Внезапно мы вырвались из плена облаков, и под самыми ногами Шейнвальда оказался край пропасти глубиной в 3000 футов. Мы быстро отступили назад.

Когда мы повернулись, облака на время сдуло сильным северным ветром, и открылся отличный вид на ледник, по которому мы прошли во время снегопада. Ледник был около восьми миль в длину и в ширину чуть меньше двух миль. Этот новый ледник я назвал ледником Харви в честь мистера Джорджа Харви[25].

Дойдя до середины ледника Харви, мы встретились с караваном. С этого места задача проведения лошадей поперек или вокруг широких трещин, обманчиво прикрытых снегом, стала весьма сложной, и в течение подъема животные часто проваливались в них. Однако теперь лошади были уже хорошо приспособлены ко всем сложностям пути, и, хотя и пугаясь частых падений в трещины, они прекрасно доставили все вьюки через перевал.

Из всех трудных приключений, выпавших на долю лошадей за долгий путь, самой тяжелой задачей оказался спуск с этого ледяного перевала. Менее чем за два часа они спустились на 3000 футов по склонам, временами слишком крутым даже для людей. Это была дорога по острым камням, льду и замерзшей земле. Однако наши животные с побитыми и израненными ногами, оставлявшие после себя кровавые следы, следовали за нами без попыток устремиться к зеленым полям в долине. Мы были ужасно рады, когда удалось без происшествий пересечь зеленый склон с высокой молодой травой, чтобы найти подходящее место для лагеря, но тут уже голодные животные отказались идти дальше, и пришлось быстро их расседлать, чтобы дать им спокойно пастись. Это была их первая порция незамерзшей травы более чем за две недели {22}.

Вечером мы вспомнили «Жил в нашем городе старик», но в честь Доктора я заменил ежевичный куст на ивовый. На южной стороне хребта, где зима еще не осмелилась показаться, мы были в безопасности {29}.

За завтраком я заметил глубокую озабоченность на лицах своих спутников. Лагерь располагался среди первых кустов ивняка, росших на границе с зоной снегов. Сильный мороз заставил нас дрожать всю ночь, и когда все вылезли из палатки к немощному костру из ивовых веток, произошел откровенный обмен мнениями, закончившийся опасениями остаться здесь на зимовку. Вкус несвежего мяса, мерзкие пресные бобы и луковый чай[26] не смягчали наступающей угрозы. В середине этих трудных размышлений одна картина нас сильно порадовала. Впервые за несколько недель наши лошади лежали сытые в высокой зеленой траве и ворчали от удовольствия. Верные, преданные создания, как мы были привязаны к ним в этот момент! Они шли за нами сквозь лес и тундру, по ледяным рекам и в снежные облака огромной горы. Они научились взбираться по крутым склонам и ходить по ледникам, в возможность чего я никогда бы не поверил. Они проявили поистине человеческое понимание целей нашей экспедиции, и поскольку у каждого были дружеские отношения с какой-то лошадью, видеть их счастливыми было для всех настоящим удовольствием.