Великий поход - Евгений Гаркушев

– Ложитися! Ложитися! – закричал он по-русски почему-то с китайским акцентом. Будто специально для монаха…

Все-таки русский оставался языком знаний. И, соответственно, языком межнационального общения хотя численность населения России упала сейчас до уровня середины двадцатого века и составляла едва ли один процент от общего населения планеты.

– Убери автомат, – предложил я бородачу. – И сам убирайся отсюда.

– Всех постреляю! Ноги отстреляю! – коверкая слова, продолжал угрожать абориген, на территории которого мы имели несчастье оказаться.

Китаец вполне мог отступить за стену, оставив на линии огня меня одного. И потом расправиться с шустрым автоматчиком – навыки рукопашного боя у него были весьма приличными. Но он не желал провоцировать нападавшего, давать ему повод открыть огонь.

Сильно толкнув китайца – он просто улетел в боковую комнату, за линию огня, – я использовал импульс для того, чтобы сместиться к противоположной стене коридора. Вспомнив некоторые фокусы шаолиньских монахов, пробежал немного по стене, почти параллельно полу. Потом перекувыркнулся в воздухе и выбил автомат бородача ногой. Тот был настолько глубоко растерян, что даже не успел выстрелить. Ни разу. Впрочем, даже если бы он выпустил весь рожок, вреда это никому бы не причинило. Я четко отслеживал зону возможного поражения и не входил в нее. Китаец был прикрыт стеной.

– Кто такие? Что вам нужно? – спросил я, взяв бородача за горло.

– Полиция баши-шаха. Охрана безопасности, – ответил бородач. – Вы ответите за все!

Кажется, у него даже уменьшился акцент!

– Уходим, – предложил я юноше, одним нажатием на шею обездвиживая «душмана». Потеря сознания продлится недолго – две-три минуты. – Подданные шаха-отца, по-моему, никак не откажутся от мысли взять тебя в оборот.

– Главный вход стерегут люди с оружием грозным, – поэтично сообщил китаец очевидную истину.

Он потирал ушибленную грудь, искоса поглядывая в окно.

– Есть еще один выход, – объяснил я. – Новый. Его не охраняют. Быстрее!

Молодой человек мне поверил, что говорило в пользу его неиспорченности и наивности. Я бы не пошел за незнакомым человеком так легко. Даже если бы он только что спас мне жизнь. Потому что в дальнейшем у него могли обнаружиться противоречащие моим интересам планы.

Несколько секунд – и мы спустились на первый этаж. Я вылез в дыру первым, китайчонок проскользнул следом. «Душманы» не успели еще обнаружить нашу лазейку.

– Можно в горы уйти, где обилие троп, – предложил юноша.

– Подожди. Спрятаться там, наверное, не очень трудно… Но зачем прятаться в ненадежных укрытиях? Твои преследователи знают эти горы и укрытия в них лучше нас. Или ты бывал здесь прежде?

– Мне эти места незнакомы.

– Тогда постараемся придумать что-то другое.

– Размыслить неплохо всегда, – ответил молодой китаец. – Только вот я на придумки не остр.

– Сейчас. Отдышусь – и решим, что делать дальше!

Манера изъясняться моего нового знакомого была весьма странной. Но сейчас особенности речи китайца занимали меня в последнюю очередь. Нужно найти способ убраться отсюда без потерь. И, желательно, без погони.

Я погрузился в себя. Вслушался в то, что творится вокруг. Бородачи рассвирепели не на шутку. Только приказ взять лазутчика живым, пришедший от командования, пока еще сдерживал их. Но ярость в бородатых полицейских так и кипела. Да уж, в живых они моего нового знакомого оставили бы, но избить обирались до полусмерти… А вечно отбиваться от нападений в заброшенном доме он, конечно, не смог бы.

На ментальном фоне разъяренных участников осады мозг одного человека, прятавшегося поодаль, за глинобитной хижиной, излучал прямо-таки олимпийское спокойствие и умиротворенность. Человек ничего не боялся, ему было абсолютно все равно, поймают лазутчика или нет. И в бой его посылать не собирались.

Насколько я мог определить, неизвестный сидел на чем-то большом и металлическом. Из этого легко можно было сделать вывод: он водитель, привез боевиков сюда и ждет окончания операции. Может просидеть здесь весь день. Так даже будет лучше. Спирт, на котором ездит джип, останется целее. Бородачи после операции много не выпьют, а жену начальника полиции баши-шаха не нужно везти в город за покупками…

Все было слишком уж просто. Не ловушка ли это? Хотя какая тут может быть ловушка? Тот, кто ставит мне ловушки, будет действовать изощреннее. Например, попытавшись навязать в спутники славного молодого человека, романтика и поэта…

– Как тебя зовут? – поинтересовался я у китайца.

– Дима, – ответил тот.

– Что? – удивился я. – Ди Ма?

– Нет. Дима. Дима Лян. По-китайски – Лян Дима. Фамилия прежде идет, а имя – за ней. Был назван отцом я в честь Менделеева Дмитрия. Химиком был он.

– Да уж знаю…

– Не Менделеева разумел я, но отца своего, – уточнил китаец.

– А… Ясно. Стало быть, Дмитрий? И монах?

– Монах. Но не Дмитрий, а Дима. Китайцу было бы тяжко с именем Дмитрий прожить. Вот Дима – дело другое.

– Что ж, рад знакомству… Меня зовут Даниил.

Дима слегка поклонился.

– Рад, что судьба нас свела, Даниил.

– Лет тебе сколько, Дима?

– Шестнадцать.

– Как же ты можешь быть монахом? Ведь буддийскими монахами становятся только после двадцати…

Китаец едва заметно улыбнулся, склонил голову.

– Возможны исключения. Примерный член я сангхи[4]. И правила Виная-питаки строго соблюдаю.

Мы лежали за камнями, вслушиваясь в шелест сухой травы, раздающиеся изредка крики бородачей, которые, похоже, тоже решили отдохнуть. Под палящим солнцем было жарко, но лучше хорошо подготовиться, чем бросаться в атаку наобум. Нападающие дали нам передышку – ею надо воспользоваться. Вот когда осаждавшие соберутся повторить штурм – нужно действовать. Потому что заняв пустой дом, бородачи быстро догадаются, куда мы скрылись.

– Боюсь показаться назойливым, но как ты попал в эти края? – спросил я еще раз.

Молодой китаец тонко улыбнулся и продекламировал:

– Путник усталый дальней бредет стороной; Из дому вышел – тысячи ли за спиной. Думает путник: что же мне делать теперь? Может, вернуться? Но где отворится дверь?

Дима так и не ответил на мой вопрос, но настаивать я не стал. Он сумасшедший? Скорее всего нет. Чтобы так виртуозно говорить на чужом языке, нужно сохранять рассудок. Конечно, парень со странностями. Но у кого их нет – пусть первым бросит камень…