Судмедэкспертиза. Увлекательная история самой скандальной науки - Кирилл Галанкин

Арган. Но все же нельзя не согласиться, что в этом деле доктора знают больше других.

Беральд. Они знают, братец, то, что я вам уже сказал, а это не очень-то помогает лечению. Все их преимущество заключается в звонкой галиматье да в вычурной болтовне, которая выдает нам слова за дело и обещания за помощь.

Арган. Но, в конце концов, братец, есть люди не менее умные и опытные, чем вы, и, однако, мы видим, что в болезни все они прибегают к помощи врачей.

Беральд. Это доказательство человеческой слабости, а вовсе не серьезности медицинской науки…

Арган. Что же следует предпринять, когда человек заболевает?..

Беральд. Ничего. Надо только оставаться спокойным. Природа сама, если ей не мешать, постепенно наводит порядок. Это только наше беспокойство, наше нетерпение все портят: люди почти всегда умирают от лекарств, а не от болезней»[26].

Мало того, что медицина пошла по кривой дорожке. Она вдобавок отвергла единственного проводника, который мог вывести ее на правильный путь. Врачи разделились на благородных ученых терапевтов и презренных ремесленников-хирургов, статус которых был ниже статуса цирюльников. Было время, когда хирургию на медицинских факультетах вообще не изучали. А на самом деле средневековые хирурги были гораздо более передовыми и знающими, чем их современники-терапевты. Терапевты только и делали, что переливали из пустого в порожнее, а хирурги оказывали пациентам реальную помощь – лечили травмы, вскрывали нарывы, удаляли опухоли и т. п. Да и в анатомии хирурги разбирались гораздо лучше терапевтов, потому что им надо было понимать, как и где можно делать разрезы, что с чем следует сшивать и все такое прочее. Хирургия могла бы обогатить терапию реальными знаниями, но этого не происходило, потому что у терапевтов с хирургами не было точек соприкосновения. Возьмите, к примеру, генетиков и сантехников. Много ли между ними общего? Часто ли им приходится контактировать? Да разве только если сантехник будет смеситель у генетика менять или же придет на консультацию, не более того.

Почему мы вдруг от развития судебной медицины перешли ко всей медицине в целом? Да потому что без понимания сложившейся в то время ситуации невозможно продолжать разговор на основную тему. Нужно понимать, насколько все было плохо (ну, об этом уже было сказано достаточно), и нужно знать тех героев, титанов мысли и корифеев науки, которые заложили фундамент правильных знаний… К нынешнему времени на этом фундаменте столько всего понастроили, что трудно представить, с чего все начиналось.

В этой главе речь пойдет не о теоретиках и практиках судебной медицины, а о тех, кто привел всю европейскую медицину на путь истинный и вооружил реальным знанием. Если бы этого не произошло, то… Ладно, давайте не будем о грустном.

Знакомо ли вам имя французского хирурга Ги де Шолиака, жившего в XIV веке? Это первый из наших титанов и корифеев, человек, который вернул хирургии утраченную репутацию науки. Или, если точнее, который приложил все усилия для того, чтобы это сделать.

Карьера Шолиака (фамилией стало название родного города на юге Франции) была просто невероятной. Выходец из бедной незнатной семьи стал придворным хирургом папы римского Климента Шестого! Более того, он сохранил эту должность при двух последующих папах – Иннокентии Шестом и Урбане Пятом.

Шолиак специализировался в хирургии, но образование у него было «полноценное» – он изучал медицину в четырех европейских университетах (в Монпелье, в Тулузе, в Париже и в Болонье). Не удивляйтесь такому количеству учебных заведений. В XIV веке преподавание не было стандартизировано, в каждом университете оно велось на свой лад и везде можно было почерпнуть что-то полезное. Вдобавок, для получения диплома не требовалось прохождения полного курса именно в этом заведении, нужно было продемонстрировать определенный уровень знаний. Например, в Болонью Шолиак приехал только для того, чтобы пройти в местном университете курс анатомии у Николя Бертуччо, который преподавал строение человеческого тела на трупах, а не по книгам, устаревшим и во многом неточным.

Научная заслуга Ги де Шолиака состоит в написании трактата «Большая хирургия» («Chirurgia Magna»), в котором вопросы хирургии освещались не только всесторонне, но и с правильных позиций. Лучше всего к «Большой хирургии» подходит характеристика «энциклопедическое руководство». Энциклопедическая широта трактата сочеталась с практической направленностью. Вплоть до XVII века в Европе, а пожалуй и во всем мире, не было более полезного труда по хирургии. Без какого-либо преувеличения.

Помимо практического значения, «Большая хирургия» обладала еще и политическим. Сам факт существования такого трактата поднимал статус хирургии, доказывал, что это не простое ремесло, а настоящая наука. Полноценная реабилитация хирургии состоялась только в середине XIX века[27], но начало было положено Шолиаком.

Было у трактата и гуманистическое значение. Шолиак был убежденным сторонником обезболивания при операциях и активно его пропагандировал, напоминая коллегам, что долг врача заключается в избавлении пациентов от страданий, а не в производстве той или иной операции.

Казалось – ну о чем тут говорить? Ведь и так все ясно! Но это ясно сейчас, а тогда, в Средние века, основными человеческими добродетелями считались смирение и терпение. Многие хирурги расценивали обезболивание как греховное занятие, попытку вмешательства в Высший промысел. Пациенты, представьте, тоже могли выказывать недовольство, лишившись повода пострадать. Шолиак использовал для обезболивания губки, пропитанные одурманивающими веществами. Во время операции губку нужно было держать возле носа пациента. Способ, конечно, не ахти какой действенный, но давайте не будем забывать о том, что в то время не было ни респираторов и ингаляторов, ни систем для внутривенного введения препаратов, ни тем более аппаратов для дачи наркоза.

Кстати говоря, название «Большая хирургия» носил не только трактат Шолиака. В Средние века было написано несколько «Больших хирургий». Это название свидетельствовало о том, что в трактате освещены все вопросы хирургической науки, а не какой-то один раздел.

Хотелось бы написать, что «Большая хирургия» Ги де Шолиака совершила переворот в европейской медицинской науке, вызвала научную революцию, вынудила врачей пересмотреть взгляды и т. п. Да, очень хотелось бы, но нельзя, потому что на протяжении двух столетий после создания «Большой хирургии» ничего революционного в медицине не происходило. А можно сказать, что и ничего существенного тоже не происходило, вплоть до XVI века продолжалось топтание на месте.

Революцию в медицине совершили три человека – Андреас Везалий, Парацельс и Амбруаз Паре. Но месье Паре, как один из отцов-основоположников судебной медицины (другим считается уже знакомый вам Сун Цы), заслуживает отдельной главы, да и с трудами его нужно будет ознакомиться основательно, поскольку именно с них началась Настоящая Европейская Судебная Медицина. Так что пока у нас на очереди Везалий с Парацельсом.