Адам и Ева: искушение любовью - Рати Ошун

– Шесть? – выдохнула и закусила губу, чтобы не расплакаться. Они сделали это с маленьким мальчиком! И все ради денег и власти!

– Шесть, – на лице Адама удивительное спокойствие. – Неделю меня держали в каком-то заброшенном доме, а отцу присылали видео с пытками и выдвигали требования. Но он не сломался, через неделю дом взяли штурмом. Вот только заказчика так и не поймали, взяли только тех, кто был со мной в доме.

Внезапно гений нахмурился и откинул со лба седую прядь. Могу поклясться, что он вспомнил о чем-то важном. Но мне, разумеется, ни слова не скажет, даже если я возьму утюг и устрою допрос.

– А второе похищение?

– О нем в другой раз. Теперь твоя очередь, Ева.

Вжалась спиной в холодную стену кухни и выпила до дна остатки китайской водки. Пальцы дрожали, а губы онемели, не желая рассказывать о том дне.

– Я не могу, Адам. Прости, – выдохнула и закусила губу до боли. А в ушах эхом воспоминаний крик сестры, мужской смех и боль. Я зажала уши, но все это не исчезло. Меня трясло как в лихорадке.

– Мышка…

Прохладные руки касаются моих запястий. Нет-нет, не хочу! Не позволяю ему убрать их от ушей. Я не могу это слышать, нет!

Его близость внезапно становится болезненной: пугающей и одновременно необходимой. Меня словно разрывает на части. Одна хочет спрятаться в комнате, а другая податься вперёд и уткнуться в плечо, пахнущее морем.

Но Адам решает проблему иначе. Холодная вода повсюду. Мокрые волосы, ледяные потоки скользят вниз по шее и щекочут спину и грудь. Я возвращаюсь в реальность и зло смотрю на мужчину. Он застыл надо мной с пустым графином в руках, спокойный и невозмутимый.

– С возвращением, мышка. Предлагаю за это выпить.

– Я, – сдавленно всхлипывая, – я мокрая…

– Ну разденься, – пожал плечами гений.

Вспомнилось как Адам решил проблему своей мокрой одежды. Некстати перед глазами пронеслись воспоминания о тренированном теле с плотной сетью шрамов, широкой груди и возбужденном члене.

Воспоминания сменились фантазией. Вот я встаю со стула, снимаю с себя одежду и стою перед ним абсолютно обнаженной. Доступная, открытая…Как он будет смотреть на меня? Понравится ли ему мое изуродованное тело с мягким животом, никогда не знавшим тренировок? Понравится ли ему моя небольшая грудь с острыми сосками? Понравятся ли худые плечи и руки?

Он уже видел меня обнаженной, но тогда было не до разглядывания его реакции.

Я чокнутая? Кажется, да.

– Хорошо, – подцепила мокрую футболку и быстро сняла через голову. Для пущего эффекта запустила ей в Адама.

Ожидала удивления, но получила лишь хитрый прищур. Вот чертов гений! На лице так и читается: "А дальше слабо?".

И кажется, у меня начался откат после приступа паники. Накатило такое равнодушие, что стало плевать на всё, в том числе и на пристальный карий взгляд. Я схватилась за спортивный топ, который ношу дома вместо лифчика, и стянула его через голову. По груди мазнуло холодком или это взгляд Адамиди?

Подняла бокал и повернулась к мужчине всем телом:

– Ну что? Пьем?

Так и замерла с бокалом в руках, глядя как Адам быстро поднимается, на ходу стягивая свою футболку.

Ева

В следующую секунду мне на голову накинули мягкую ткань. Запах свежести, смешавшийся с пряными китайскими специями заполнил все вокруг и на несколько секунд в темноте лишил возможности дышать. Я не сразу заметила, что из моей руки пропал стакан, а она сама оказалось в широком рукаве мужской футболки. Меня одевали, как ребенка, а я, взлохмаченная и растерянная, глупо разглядывала Адамиди.

Что это значит? Ему не понравилось? Мысленно одернула себя. О чем я думаю?! С каких пор мне важно нравиться человеку, для которого я просто эксперимент? Остановись, Ева. Остановись, пока не поздно. Эта игра однажды закончится, эксперимент завершится и каждый из вас пойдет своей дорогой. Адам забудет о тебе сразу же, как составит все отчёты о действии препарата.

Но я замираю, чувствуя на своей коже тепло чужого тела, что хранит тонкая ткань футболки. Моё сердце пропускает удар и гонит приятную тяжесть вниз живота. На это раз таблетка здесь не причем. Совсем. Абсолютно. Потому что я забыла ее выпить.

– Некрасиво, правда? – улыбнулась, оседая на табурет. – Шрамы украшают мужчину, но не женщину. Женщина в шрамах, что может быть уродливее? У меня ничего нет, Адам, даже лица. Как с этим жить? Стоит ли меня лечить, если я все равно буду одна до конца жизни?

Выливаю на него застарелые страхи не потому что хочу, а чтобы успокоиться. Нужно как-то взять себя в руки, но футболка жжёт кожу и распаляет сердце.

– А что, кроме любви в жизни ничего нет? Работа, друзья, вечеринки и встречи по интересам, спортивные клубы. Путешествия, в конце концов. Ты можешь увидеть весь мир, Мышка, а вместо этого сидишь в этой ободранной хрущевке, как в бункере. – Адам говорил тоном преподавателя университета, который вынужден по сотому разу объяснять нерадивой студентке прописные истины. – И еще, Мышка. О твоей красоте мы уже говорили. То, что я тебя одел, значит лишь одно – я не хочу сидеть со стояком весь вечер.

Пока сочиняла такой же прямолинейный ответ, наш разговор прервал телефонный звонок. Адам проворно выудил из кармана мобильник с именной гравировкой и принял вызов.

– Да, бесценная Алена, слушаю…

Алена? Это еще кто? Прикусила себе язык и натянула на лицо улыбку. Мерзкое чувство, а ну кыш! Я не ревную этого мужчину ни к какой бесценной Анне, да хоть в великолепной и раритетной! Я не ревную! Я не кошу глазами на мужчину, что прижимает телефон к уху и не прислуживаюсь к шуму, который не могу разобрать.

– В девять утра? А почему не в пять? Точно все готово? – сарказм зашкаливает. Шум снова что-то отвечает. – Хочешь поймать их перед рабочим днем, чтобы не написали еще гадостей, а сразу начали о хорошем? Ладно, буду к девяти в офисе. Когда я опаздывал?

Адам отключил вызов и положил телефон на стол, там как раз замерла фотка этой самой бесценной Алены. Красивая со стильной стрижкой, огромными глазищами и хитрой ухмылочкой. Она почему-то напомнила мне лисичку. Коварную лисичку!

– Завтра утром меня не будет. Думаю, до обеда.

– Не отчитывайся, – пожимаю плечами и понимаю, что актриса из меня никудышная. Сейчас только дурак не заметил бы ревность в моем голосе, а передо мной гений.

– И не собираюсь. Это предупреждение на случай, если тебе понадобится гипноз.

– Справлюсь, – отрезаю коротко.

Остаток вечера прошел танцами на туго натянутой гитарной струне, мы оба выбивали из нее звуки, но не могли попасть в такт. Зато спать я легла в мягкой и восхитительно пахнущей футболке, зарывшись носом под ворот.