Адам и Ева: искушение любовью - Рати Ошун

– И чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты наполнил её. Тогда две другие папки останутся в моем архиве и покроются пылью. Мне нужно всё, что у тебя есть по Фемиде.

– Что, эта девка уже работает на тебя? – скривил лицо Савойский.

– Нет. Фемида, – он сознательно подчеркнул имя, – на меня не работает. Но я хочу познакомиться с ней поближе и, вполне возможно, мы договоримся. Только я должен быть уверен, что у тебя не осталось никаких данных об этой девушке. Ты собрался ей мстить, не так ли? Имей в виду. Стоит тебе раскрыть её инкогнито, и я стряхну пыль с архива и отправлю куда следует. Все понял?

Савойский скрипнул зубами так громко, что Адам чуть не предложил ему подарочный сертификат к своему стоматологу.

– Хорошо. Сделаю все, что скажете…

Он не любил подковерные игры, но не видел другого шанса защитить свою Мышку. Этот Крыс ничего ей не сделает, ни-ког-да!

Ева

Я научилась мастурбировать. Да, то еще достижение для девушки в двадцать с лишним лет, но прибегать к помощи Адама я больше не намерена. А он, судя по всему, не намерен съезжать с квартиры до конца эксперимента.

Прошла неделя с того дня, как Адамиди обелили в прессе, а я поняла, что отчаянно влюблена. И нет, легче не стало. Стало хуже. Меня ломало рядом с ним так, будто все моё тело на шарнирах, как у деревянного человечка из икеи. Оно ноет, требует прикоснуться, вдохнуть аромат этого мужчины, но я просто сплю в его футболке. На этом все.

Адам не задает вопросов, помимо тех, что нужны ему для анкеты ощущений. Мы превратились в типичных соседей, которые встречаются на кухне и сталкиваются на пороге ванной комнаты. Это причиняет боль, но что я могу? Зажать его в темном углу и поцеловать человека, который ненавидит прикосновения?

И постоянно, каждую минуту, за моей спиной маячила тень Савойского, и его угрозы раскрыть Фемиду. По непонятной причине он медлил, а я каждый день ждала удара в спину.

Пока однажды утром он не пришел с совершенно неожиданной стороны. В официальную почту Фемиды прилетело письмо со странной темой: “Приятно познакомиться, Ева”. Холод пробежал по спине. Обычно я не открываю такие письма, но здесь указано моё настоящее имя, а это может означать лишь одно – кто-то меня рассекретил.

“Привет, Ева!

Я давно за тобой наблюдаю. Я помню тебя. Я помню каждый твой крик. Я помню твой запах и вкус твоей крови, которую я собирал языком между твоих ног…

Мы скоро встретимся, детка. Я хочу еще.”

– А! – вскрик сорвался с губ. Я дрожала вся. Это он. Он! Тот, кого так и не смогли поймать. Тот, кто хорошо спрятался и нашел меня.

Сознание будто померкло, а с губ сорвался дикий то ли визг, то ли крик. Я оттолкнула ноутбук, он упал на пол и заискрился.

– Ева? – Адам вошел в комнату, не постучав.

В голове звучал безумный шепот: “Не шевелись, детка, иначе будет больнее. Кричи! Кричи громче!”.

И я кричала. Кричала так, как в тот день, когда сестра рыдала рядом, а тупой нож полосовал мою кожу. Это единственное, что я могла сделать, чтобы не сойти с ума. Я не могла объяснить, тело онемело настолько, что и пальцем не пошевелить.

– Чокнутая мышь! – выругался Адамиди и, не обращая внимания на сопротивление, подхватил на руки.

Минуту спустя я сидела на дне ванной под ледяными струями воды и рыдала так, как никогда раньше. Оплакивала свою спокойную жизнь, которую с таким трудом построила и так легко потеряла. Я столько сделала, чтобы стать прежней, но одно письмо разрушило всё. Несколько коротких предложений на экране ноутбука вернули меня в ад.

Когда сил на крик и рыдания уже не осталось, а я могла только истерично всхлипывать, Адам набросил на меня неизвестно откуда взявшийся теплый плед, завернул в него и куда-то понес.

Я жадно вдыхала его запах. Он снова пил кофе с корицей и, кажется, ездил в лабораторию – немного химии.

– Мышка-мышка, не плачь. Ответь дядюшке Адаму на простой вопрос, – он медленно запустил пальцы в волосы и чуть оттянул назад, заставляя меня посмотреть в глаза. Я сдавленно всхлипнула и утонула в пристальном карем взгляде, меня не спасли даже стекла очков. – Кто тебя триггернул?

– Что?

– Триггер, мышка. Кто заставил тебя вернуться в тот день и снова пережить боль? Я же не дурак, – он осторожно, кончиками пальцев, прикоснулся к шрамам на щеке и медленно провел вниз по шее, задевая каждый. Фантомная боль, что вспыхнула в теле, утихла. Я зажмурилась как побитая дворовая кошка, которую впервые за много лет кто-то не пнул ботинком, а приласкал.

Но на вопрос так и не ответила. Задала свой.

– Почему ты меня трогаешь? Часто. Много. Ты же ненавидишь прикосновения.

– Потому что только так могу тебя успокоить. Когда-то давно ты была очень тактильной, прикосновения много для тебя значили и значат до сих пор. Только теперь большинство из них несет страх. Не так ли?

– Но тебя я не боюсь, – закрываю глаза и дышу так глубоко, как только могу. До боли в легких, до желания вдыхать его еще и еще.

– Я знаю. Поэтому касаюсь тебя, мышка. Я хочу помочь.

Обида кольнула в грудь. Ему неприятно. Это просто жертва, которую он зачем-то решил принести. Не хочу так. Не хочу. Пытаюсь слезть с его колен, но меня держат крепко и огромный влажный плед, в котором я запуталась, только ухудшает ситуацию.

– Отпусти. Не нужно жертв. Если тебе неприятно меня касаться, не делай этого.

Руки сжали крепче. Тихий смешок Адама и огнем по телу короткое прикосновение губ к шрамам на щеке. Он двигается медленно к виску и замирает у самого уха.

– А кто сказал, что мне неприятно?

Я дрожу от холода, от жара, от желания. Меня зажгли, как новогодний фейерверк и фитиль вот-вот догорит. Если он еще раз так прикоснется ко мне, то я вспыхну яркими искрами и за несколько секунд яркого сияния превращусь в картонку. Выгорю, кажется, до самой пустоты.

– Адам, ты мне нужен. Гипноз. Срочно.

Кусаю губы до боли. Это невероятно! Как это вообще произошло? Я парализована страхом, мокрая до нитки после ледяного душа. Меня всю трясет и внезапно – желание. Острое. Загоревшееся от нескольких фраз и коротких прикосновений.

– Как пожелает моя Мышка…

Адам

Впервые за много лет он испугался. Даже когда все думали, что его брат Теодор погиб в упавшем самолете, Адам был странно спокоен. Да, было больно. Было пусто, но страшно не было.

Зато сегодня, стоило услышать дикий крик из соседней комнаты и он испугался. Испугался вместе с Евой, вместо нее, рядом с ней.

Разбитый ноутбук, дикая истерика и вновь ледяной душ. Девушка на его коленях. Ищет защиты. Мог ли он подумать, что хотя бы у одной девушки в мире хватит смелости льнуть к нему? Искать тепла у человека, который давно превратился в лёд.