Новая Зона. Критерий страха - Сергей Слюсаренко

– Доклад! – Капитан уже выводил общую обстановку по станции на свой экран. – Доклад, вахтенный!

– Нечего докладывать. Вахта шла нормально. Потом стук в дверь и на пороге – Боря.

– Состояние тяжелое, большая потеря крови, – это уже Катя хлопотала у раненого. – Ввожу каспарамин, нужно транспортировать в медотсек.

– Медотсек разблокирован, – сообщил Андрей, выполняя обязанности вахтенного по капитанскому мостику.

– Носилки нужны, так тащить его опасно. Я даже не знаю, что у него с внутренними органами. – Катя беспомощно глянула на своих товарищей.

– Разрешите, принесу? – вызвался Малахов.

– Неси, – тихо ответил командир. – Толку от твоей вахты всё равно никакой.

Андрей бегом рванул к медотсеку, не поняв, почему командир сказал последнюю фразу. И опять ощущение, что кто-то бежит за ним, настигло его. Плюнув на ощущения, Андрей добежал до медотсека, схватил носилки из стойки у входа и ринулся назад.

– Осторожно укладывайте. – Катя отошла от Бориса, давая место мужчинам. – Я ввела обезболивающее, он сейчас в медикаментозной коме. Я побежала к себе, включу системы.

Бережно положив товарища на мягкое полотнище носилок, Виктор и Андрей понесли Бориса в медотсек.

– Куда? – заорал командир. – Головой вперед, идиоты!

Когда Степанова донесли до медотсека, Катя уже включила всё необходимое оборудование. Колпак камеры интенсивной терапии был откинут, операционный стол сиял белой простыней под бестеневой лампой.

– Осторожненько его, сюда. – Катя показала, как надо уложить раненого. – Так. Помогите с него снять комбез.

Быстрым, профессиональным движением она рассекла стилетом одежду на спине, разрезала рукава.

– Вытаскивайте тряпки из-под него. Стоп! Медленно! – Здесь, в своем рабочем отсеке, Катя из милой девушки превратилась в жесткого, не терпящего возражений специалиста.

– Теперь возьмите утиль-мешок, вон у входа, рядом с носилками, сложите туда эти тряпки. Завяжите его и оставьте в углу.

– Может, утилизировать? – осторожно поинтересовался штурман, видимо, вид крови был для него очень неприятен.

– Нет. Идите, дверь закройте. Я на связи. – Катя была немногословна и категорична. – Мне раны шить, так то пока не беспокойте.

– Как он? – уже на пороге спросил Андрей.

Катя просто покачала головой в ответ.

Обратная дорога на мостик прошла в полном молчании.

– Малахов, – сразу обратился командир, как только увидел вернувшихся на мостик. – Хочу от тебя услышать больше подробностей. Штурман ушел отдыхать, у вас вахта следующая. Итак, Андрей, – уже спокойным голосом продолжал Константин Петрович, – расскажи всё, что происходило здесь. Все, даже самые мелкие детали.

– Я боюсь, что заметил мало, но… Ведь от моей вахты же мало толку. – Малахов припомнил обидные для него слова. – Ну, хорошо. Было несколько странностей.

– Рассказывай.

– Первое, когда я вышел из каюты перед вахтой, ну, из своей каюты, – зачем-то уточнил Андрей, – у меня появилось странное ощущение, что за мной кто-то идет. Шаги за спиной. Остановлюсь – исчезают. Оглянусь – никого.

– Эхо здесь может быть очень явным. Ведь вокруг полная тишина.

– Да, но один раз, после того, как я остановился, было слышно еще несколько шагов.

– Это, это… – Было ясно, что командир хочет найти рациональное объяснение случившемуся. – Так, станция, «КС-6» наша – бублик. Звуки при определенных условиях могут по кругу пролететь и вернуться с задержкой.

– Да, конечно, видимо, так и было, – не стал возражать Малахов. – Хотя есть одна мелочь. Звуки шли все время из-за спины. Даже те, с задержкой. А если бы они пролетели по кругу…

– Ладно, – помрачнел Протасавицкий. – Ещё что?

– Когда Боря рухнул на мостик, я выскочил в коридор, я понимаю, что нарушил… Но я видел, как вдали мелькнула какая-то тень.

– Ну, может, это ребята к тебе бежали?

– Тень убегающего. Я даже не знаю, человека или… непонятно чего. Или кого. И…

– Подожди, Катя вызывает, – остановил его командир. – Говори, Катя. Что там?

Малахов про себя отметил, что командир никогда не обращался к врачу формально, по уставу. Всегда по имени, как с хорошей знакомой.

– Вот посмотрите, я вам фото кинула. Это раны на спине у Бори.

Командир вывел фото на монитор, так чтобы и Малахов мог увидеть.

– Это что же такое? – изумился Протасавицкий.

– Это следы от когтей. Или какого-то оружия, имитирующего лапу зверя, – объяснила Катя. – Я такое на патанатомии видела.

– Для жизни опасно?

– Уже нет, помощь пришла вовремя. Сами раны, конечно, не слишком глубокие, но…

– Что ещё?

– В ранах трупный яд. Это вообще безумие. Это значит, что травмы получены от кого-то, кто уже несколько раз охотился, и под когтями скопились разлагающиеся ткани жертв. Но у меня есть хорошие антибиотики. Пока, конечно, ни о каком скором выздоровлении речь не идет. Кроме ран есть ушибы внутренних органов – удар был очень сильный. Словно кто-то сначала нанес тупой удар по спине, а потом прошелся когтями.

– Хорошо, Катя, подготовь отчет для ЦУПа.

С грохотом распахнулась входная дверь, и в бар ворвался человек с автоматом в руках.

– Прорыв, в ста метрах отсюда! – истерично закричал он и немедленно выбежал наружу.

Все, кто находился в помещении, немедленно ринулись на выход, подхватывая оружие. Тяжело вздохнул Циркуль, вытащил из-под стойки древний ШКАС, взвалил его на плечо и, прихватив коробку патронов в рассыпной ленте, вышел вслед за всеми. Только дядя Сеня остался недвижим в глубине зала.

– Что там? – Вадим остановил рванувшегося за всеми Шипа.

– Прорыв! Это значит, из Зоны всякая мразь к нам лезет. Не остановить – всем конец. Тут уже не до других дел.

Вадим понял, что и вправду происходит нечто нехорошее, когда, уже на улице, увидел, как все обитатели поселка с оружием бегут в одну сторону. Народ спешил к развалинам строения, видимо, когда-то служившего гаражом для грузовиков или другой тяжелой техники. Люди заняли оборону напротив этих руин. На полуразвалившихся кирпичных стенах чудом держались проржавевшие железные ворота, запертые на висячий замок.

Обороняющиеся стали полукольцом у того места, где должен произойти этот самый прорыв. Полуразвалившаяся стена старого гаража отсюда, с позиции, где стоял Малахов, казалась нематериальной, словно видел он ее сквозь марево нагретого воздуха.

– Сейчас полезут, видишь, проход формируется? – прошептал за спиной Шип. – Готовься.