Пучина скорби - Альбина Равилевна Нурисламова

Денис Сергеевич протестующие замотал головой.

— Вы что, какой чай? Вам отдыхать надо, ночь на дворе! Я ворвался, разбудил вас, стыдоба! Еще чаи у вас гонять примусь!

Тяжело опираясь на ручки кресла, Денис Сергеевич поднялся и засеменил к двери.

— Еще раз прошу прощения. Доброй вам ночи.

Многократно заверив соседа, что все в полном порядке, пожелав спокойной ночи в ответ, Вадим посмотрел, как Денис Сергеевич идет по коридору, скрывается в своей комнате.

Думая, что не заснет после этой суеты, что разгулял сон, Вадим погасил свет, улегся обратно на диван. Денис Сергеевич говорил странные вещи, но кое-что уловить вполне было можно. Вадим постарался систематизировать услышанное, вспоминая, что сказал старик.

Первое — кто-то нашел что-то в местном лесу.

Второе — после этого все, как выразился сосед, «пошло наперекосяк», случилось еще что-то, по-настоящему дурное.

Третье — все эти вещи связаны.

Четвертое — «существа», которые бродят в темноте… Это еще что такое?

Вадим повернулся на другой бок. Вообще-то часть сказанного (если не все!) может не иметь никакого отношения к реальности, существуя лишь в нездоровом воображении Дениса Сергеевича. А главное, Ирочка. Как это связано с ее поисками, ради которых Вадим приехал сюда, на край земли?

Оставим пока соседа в покое, он никуда не денется, с ним можно поговорить в любой момент. Утром надо прежде всего навестить работающую на почте Екатерину Михайловну, бывшую сотрудницу Дома культуры. Повертевшись с боку на бок еще некоторое время, Вадим сумел заснуть. Больше его до самого утра ничего не беспокоило, и снов он, к счастью, той ночью не видел.

Екатерина Михайловна оказалась милой женщиной весьма почтенного возраста. Наверное, она была ровесницей Дениса Сергеевича или немного моложе.

В Верхних Вязах Вадим провел меньше суток, и за это время ему не встретилось ни одного ребенка или подростка, только люди немолодые или средних лет. Возможно, молодежь здесь есть, просто все сидят по домам, но верилось в это мало, и вскоре Екатерина Михайловна подтвердила грустное предположение Вадима о том, что люди в Верхних Вязах не живут, а доживают; что остались только те, кто видят для себя еще меньше перспектив за пределами городка, чем внутри.

До почты Вадим дошел пешком, хотелось осмотреться, пройтись. Правда, ничего полезного или важного он не увидел, только ноги промочил, умудрившись провалиться чуть не по колено в яму посреди тротуара. Затянутая тонким ледком, она выглядела неглубокой, а вот поди ж ты.

Вчерашний снег не таял, и, поскольку улицы никто не чистил, под ногами была снежная каша. В помещении, где располагалась почта, было тепло, пахло бумагой, клеем, еще чем-то знакомым, но при этом неузнаваемым — так часто пахнет в старых зданиях, где находятся почтовые отделения.

Возле окошечка стояли три человека, и Вадим терпеливо дождался своей очереди.

Посетители почты смотрели на него с нескрываемым удивлением: новые лица в Верхних Вязах — редкость. Потихоньку походить по улицам и собрать информацию, не привлекая внимания, точно не получится.

Когда очередь дошла до Вадима, он сказал, как его зовут, коротко упомянул о цели приезда (легенда про будущую книгу уже отскакивала от зубов) и спросил, когда Екатерине Михайловне будет удобно поговорить с ним несколько минут. Может быть, он угостит ее кофе?

— Надо же, писатель! Я, знаете ли, страстная читательница, но читаю классическую литературу, а с современными авторами, увы, практически не знакома. К нам сюда книг не привозят, а сама я не выезжала из города уже много лет, так что…

Екатерина Михайловна смущенно пыталась оправдаться, не задев самолюбия Вадима, и слышать это было гораздо приятнее вчерашних хамовато-пренебрежительных слов Гульнары.

Договорились, что Вадим зайдет в обеденный перерыв, они вместе попьют чаю и спокойно побеседуют.

За время, оставшееся до перерыва, Вадим успел обойти весь город, и впечатление у него теперь было еще более тягостное, чем сложилось по приезде. Было здесь кое-что похуже плохих дорог, разваливающихся зданий и грязи.

Провалы — вот что было лицом, визитной карточкой городка Верхние Вязы, и Вадим, побывавший во многих городах и странах, нигде и никогда ничего подобного не видел. От одного взгляда хотелось напиться.

Как он знал, провалов было три. До первого, самого большого и старого, Вадим не добрался: он назывался Боковушкой и находился за чертой города, в лесу, в стороне от предприятия.

Два других находились в городе, однако в тех районах Верхних Вязов уже давно никто не жил и не работал. Эта часть города была огорожена как потенциально опасная зона, и располагалась она ниже, поэтому Вадим хорошо видел общую картину.

Центральный провал чернел на территории ныне заброшенного, давно уже не работающего рудника, а Школьный назывался так потому, что рядом с ним находилась школа. Земля разверзлась неподалеку от торца здания, и при мысли о том, что это могло произойти, когда в школе и возле нее были дети, Вадима замутило.

Школьный провал был самым неглубоким, но зато его затопило водой — видимо, грунтовые воды наполнили яму. Здание школы было длинным, и большая часть его еще торчала на поверхности, а другая, меньшая, скрылась под водой.

Вадим смотрел на здание и вновь образовавшееся озеро издалека, и ему казалось, что мутная вода надвигается на школу. Провал постепенно расширялся, строение сползало все ниже, и недалек тот день, когда вода поглотит его целиком, затопит коридоры и лестницы, хлынет в вестибюли и классы, когда-то наполненные детьми. Хотя, наверное, все будет не так: края провала разойдутся еще шире, и здание провалится внутрь.

Вдалеке, за школой, все еще высились корпуса, трубы, полуразрушенные строения, остовы машин, ржавая техника. Территория предприятия густо заросла деревьями, кустарниками, травой; сейчас, когда зелени не было, из земли торчали стволы и голые ветви, отчего общий вид был еще более зловещим. Железнодорожные пути, которые больше никуда не вели. Брошенные вагоны, многие перевернутые, валяющиеся на боку, как мертвые животные.

Центральный провал не был залит водой, в отличие от Школьного. Это была огромная дыра в земле, похожая на воронку или кратер вулкана. Вадим вычитал в Интернете, что глубина этого провала — двадцать один метр (а Боковушка и того глубже).

Что сейчас на дне Центрального провала? Вадим знал, что в момент его образования под землю провалились несколько человек, два грузовика и легковой автомобиль.

Стоит ли попробовать подойти поближе, рассмотреть? Да, проход запрещен, имеется и ограждение, но вряд ли кто-то остановит Вадима, вряд ли там по сей день есть охрана. Скорее всего, люди годами не приближались к изъязвленной