Дочери Тьмы - Лиза Джейн Смит

Клодин внимательно посмотрела на нее и покачала головой.

— Глядя на тебя, я вспомнила моего маленького брата…Когда ему было четыре года, он все время толкал одну девочку лицом в песочницу.Он делал это, чтобы показать, что любит ее.

Мэри-Линетт не обратила внимания на эти ее слова.

— Клод, а зачем Эш сюда приходил? О чем вы говорили?

— Ни о чем, — раздраженно ответила Клодин. —Обычный разговор. Если он тебе так несимпатичен, какая тебе разница?

Мэри-Линетт продолжала пристально смотреть на нее, и Клодинвздохнула.

— Он очень интересовался всеми странностями здешнейжизни. Всеми местными историями.

Мэри-Линетт фыркнула:

— И ты рассказала ему о саскваче?

— Я рассказала ему о Вике и Тодде.

Мэри-Линетт оцепенела.

— Ты шутишь! Зачем?

— Потому что он интересовался подобными вещами.Например, когда люди выпадают из времени…

— Просто теряют время даром!

— Какая разница. Мы просто приятно беседовали. Онхороший мальчик. Вот и все.

У Мэри-Линетт сильно забилось сердце.

«Я была права».

Теперь она не сомневалась в этом. Происшествие с Тоддом иВиком действительно связано с сестрами и миссис Бердок. Но каким образом?

«Пойду и все выясню», — решила она.

Отыскать Тодда и Вика оказалось нелегко.

Уже перевалило за полдень, когда Мэри-Линетт вошла вцентральный магазин Верескового Ручья. Здесь продавалось все — от гвоздей донейлоновых чулок и консервированного горошка.

— Привет, Банни! Ты не видела Тодда и Вика?

Банни Мартин подняла взгляд от прилавка. Банни былахорошенькой: мягкие белокурые волосы, круглое личико с ямочками на щеках ивечно застенчивым выражением. Они с Мэри-Линетт учились в одном классе.

— Ты была в баре? В «Золотом ручье»?

Мэри-Линетт кивнула:

— И у них дома, и в другом магазине, и в конторешерифа.

Контора шерифа служила еще и городским управлением, ибиблиотекой.

— Ну, если они не играют в пул,[7] тообычно пуляют.

«Пуляние» заключалось в стрельбе по консервным банкам.

— Да, но где? — спросила Мэри-Линетт.

Банни покачала головой, сверкнув сережками.

— Я знаю не больше твоего.

Она колебалась с ответом, прилежно вглядываясь в заусеницы,которые отодвигала небольшой деревянной палочкой с тупым концом.

— Но… я слышала, что иногда они ходят вниз, к ручьюБешеного Пса. — Банни подняла свои большие голубые глаза, многозначительновзглянув на Мэри-Линетт.

«Ручей Бешеного Пса…»

— Замечательно, — поморщилась Мэри-Линетт.

— Вот именно. — Банни передернула плечами. —Я бы туда не пошла. Я бы все время думала об этом трупе.

— Ага, и я тоже. Ну, спасибо, Бан. Пока!

Критически осматривая свои ногти, Банни рассеяннопроизнесла:

— Удачной охоты.

Мэри-Линетт вышла из магазина, щурясь от жаркого,подернутого дымкой августовского солнца. Главная улица была неширокой. Вдольнее стояло несколько кирпичных и каменных домов, сохранившихся еще с техвремен, когда в Вересковом Ручье свирепствовала золотая лихорадка, да несколькосовременных каркасных зданий с облупившейся краской. Тодда и Вика нигде небыло.

«Ну, и что теперь?»

Мэри-Линетт вздохнула. Дороги к ручью Бешеного Пса не было,туда вела лишь тропинка, заросшая сорняками и заваленная валежником. И всембыло известно, что в этих местах не только «пуляют».

«Если их там нет, то, возможно, они охотятся, —подумала Мэри-Линетт. — А может, они все же там, выпивают… Стрельба ипиво… не говоря уже о наркотиках… Да еще этот труп».

Тело нашли в прошлом году приблизительно в это же время.Судя по тому, что рядом с телом нашли рюкзак, это был бродяга. Никто не знал,кто он и как он умер: труп слишком долго пролежал и был обглодан животными. Нокое-кто утверждал, что прошлой зимой у ручья видели привидений.

Мэри-Линетт снова вздохнула и забралась в свой фургон.

Автомобиль был старый, ржавый и, стоило чуть разогнаться,издавал устрашающие звуки. Но это была ее машина, и Мэри-Линетт делала всевозможное, чтобы поддерживать ее на ходу. Она любила ее потому, что сзади в нейсвободно помещался телескоп.

У единственной в Вересковом Ручье бензоколонки она выудила из-подсиденья фруктовый нож и принялась за работу, пытаясь открыть заржавевшую крышкубензобака.

Так, чуть выше… еще, еще… теперь повернуть…

Крышка отскочила.

— Не пора ли подумать о карьере взломщика? —раздался позади знакомый голос. — Успех гарантирован.

Мэри-Линетт обернулась.

— Привет, Джереми.

Он улыбался, в основном глазами — ясными, карими, опущенныминеимоверно темными ресницами.

«Если бы я решила влюбиться — хотя вовсе и несобираюсь! — это был бы кто-нибудь, похожий на него. А вовсе не большой белокурыйкот, который считает, что имеет право выбирать друзей для своих сестер».

Однако тут вовсе не о чем говорить: нелюдим Джереми избегаетобщества девушек.

— Хочешь, загляну под капот? — Он вытер рукитряпкой.

— Нет, спасибо. Я все проверила на прошлойнеделе. — Мэри-Линетт принялась заправлять машину.

Джереми поднял скребок и бутылку со спреем и начал протирать«дворники». Его движения были ловкими и легкими, а лицо невероятно серьезным.

Мэри-Линетт проглотила смешок. Но ей было приятно, что самон не смеется над паутинкой трещин на стекле и заржавевшими «дворниками». Онавсегда ощущала странное родство с Джереми. Он был единственным человеком вВересковом Ручье, который хотя бы немного интересовался астрономией: в восьмомклассе он помог ей построить модель Солнечной системы, а в прошлом годунаблюдал вместе с ней лунное затмение.

Родители Джереми умерли в Медфорде, когда он был еще совсеммаленьким, и дядя привез его в Вересковый Ручей в жилом трейлере. Дядя былстранным: он постоянно бродил с лозой в горах Кламата, пытаясь найти золото. Водин прекрасный день он не вернулся домой.

Джереми остался жить один в лесу, в своем трейлере. Онперебивался случайными заработками и подрабатывал на заправочной станции. Ихотя он был одет хуже других ребят, это его не волновало. А может, он просто неподавал виду.