Старая погудка на новый лад. Русская сказка в изданиях конца XVIII века - Автор Неизвестен

еще о таких безделках не помышлял, да и она была уже ему не под стать. Иван-нянькин сын на досуге пленился красотою Прелепы, да и загорская царевна, как по всем обстоятельствам казалось, не совсем была к нему нечувствительна. Ивану-нянькину сыну не было уже мочи скрывать своего любовного пламени, он вызвал царевича Азоная на крыльцо, пал ему в ноги и открылся в своей страсти к Прелепе. «Встань, — сказал ему Азонай, — авось-либо ты будешь счастлив. Пойдем узнаем, что скажет Прелепа». Они вошли опять в избушку, и Прелепа уже догадывалась по взору Азонаеву, что он ей хочет предлагать, и к тому приготовилась. «Ежели ты, царевна Прелепа, — сказал он ей, — хочешь отблагодарить мне за услугу, которую ты от меня получила, то скажи мне, достоин ли сей храбрый и сильный богатырь быть твоим супругом и не противен ли он тебе?» — «Когда ты выбираешь мне жениха, — ответствует царевичу Азонаю Прелепа, — то я знаю, что ты не ошибешься, и я отдаюсь на волю твою; а он мне нимало не противен».

И так Азонай согласил их сердца и как рассвело, царевич Азонай сел на своего коня, а Иван-нянькин сын на своего, посадив к себе и Прелепу, и отправились в путь, и чрез короткое время прибыл Азонай со своими спутниками в Тоскерское царство к своим родителям. Они с радостию его встречают; но в какое удивление пришел Еруслан-царевич, увидев старинного своего спутника Ивана-нянькина сына и царевну Прелепу! Он расспрашивает об их приключениях и, выслушав оные, немало дивился и радовался храбрости сына своего, который еще больше ему сделал удовольствия, когда по пересказании о своих поездках к дедушке своему и бабушке, к тумбенскому царевичу Нибуру в темную землю и к Исламу, Гесперскому богатырю в царство Калекутское вручил Еруслану-царевичу от всех письма, из коих примечания достойнешие суть:

ПИСЬМО

От Ислама, богатыря Гесперского,

и владетеля Калекутского царства,

к великому царю, сильному богатырю

и любезному моему брату большому.

Желаю тебе на многия лета здравствовать и благоденствовать с любезною твоею супругою и сыном, с которым первое наше свидание было не совсем дружеское. Когда я ехал со сражения, то попался он мне навстречу; я подумал, что он из числа побитых мною неприятелей, и не зная того, что он твой сын, бросился на него с мечом своим. Но он, будучи меня помоложе и порасторопнее, оберня копье, столь сильно ударил меня вдруг тупым концом, что едва не сшиб меня с коня, и притом сказал: «Знай, что я сын Еруслана-царевича». Сие услышав от него, не токмо я прекратил свой поединок, но еще рад был, что случай доставил мне видеть сына столь любезного для меня брата; и еще похвалил его, что он мастер потчевать богатырскими гостинцами, из коих и мне удружил добрый кусок. Я остаюсь здоров со своею супругою, и вам кланяемся.

Ислам.

От тумбенского князя и темной

земли великого царя Нибура

сильному и храброму царю и брату

моему меньшому Еруслану-царевичу.

С любезною твоею супругою и сыном желаю многолетнего здравия и небесного благословения во всех делах твоих. А я, расставшись с тобою, приехал в темную землю, где от твоих проказ застал всех в смятении, но тотчас успокоил сердца своим присутствием и заставил признать себя их царем, а дочь его Лигуру взял за себя и ныне благополучно царствую; только сын твой на несколько времени меня в здоровье расстроил. Когда он приехал к моей столице, и я, увидев его из моих палат подъезжающего и, не знав его, подумал, что какой-нибудь дерзкий богатырь осмелился нарушить мое спокойствие. Тотчас выехал я за город и начал с ним поединок, но он поскорей меня исправился и обухом меча своего больно меня зашиб; и я уже хотел поразить его своим, но он упредил удар, объявив о своем имени, и тогда получил от меня прощение. В прочем препоручаю тебя воле божией и остаюсь

брат твой большой Нибур.

Еруслан-царевич, прочитав сии письма, сказал с усмешкою: «Худо шутить с моим сыном; а ты, любезный Азонай, будь всегда столько храбр, каков ты был против сих двух богатырей». Потом начались разные увеселения, пиры и всенародные игры на случай благополучного возвращения царевича Азоная. Иван-нянькин сын сочетался с царевною Прелепою и от Еруслана-царевича пожалован был первым в государстве вельможею и получил от него в правление несколько городов. Еруслан-царевич много лет царствовал благополучно, сделал многие завоевания, заставил своих соседей себя почитать и страшиться; и когда уже бремя старости сделало его неспособным к поношению ига правления, то вручил он свой скипетр и державу сыну своему Азонаю-царевичу, который отличил себя в силе и храбрости богатырской, распространил звук славы своей и геройских подвигов по всему земному шару, и многие младые князи и государи подражали в царствовании его мудрости.

2. Сказка о Заиграе-королевиче

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был король с королевою, у которых родился сын столь прекрасного лица, что ему подобного не находилось во всем том королевстве. Король весьма сему обрадовался и по рождении королевича созвал всех волшебниц в свой дворец, чтобы они объявили ему, долго ли проживет на свете новорожденный королевич. Волшебницы, повинуясь королевскому повелению, на другой же день собрались в королевский дворец и объявили королю, что новорожденный королевич недолговечен. Такая ведомость столь сильно опечалила короля с королевою, что они и день и ночь безотлучно находились в его комнате и проливали беспрестанно слезы.

В некоторое время случилось быть у короля великолепному торжеству, на которое приглашены были два мудреца, приехавшие из дальних королевств. Король, желая изведать, справедливо ли объявили ему волшебницы, что королевич рожденный недолговечен, предложил сей же самый вопрос и мудрецам, которые с глубочайшим почтением донесли королю, что королевич долгое время может прожить на свете, если только воспитывать его будет нянька из другого царства, из другого государства. Король и королева весьма довольны были сим ответом и в скором времени прилагали всевозможные старания к тому, чтобы сыскать такую няньку. Старание их не осталось тщетным: волшебница, благодетельствующая Заиграю-королевичу, приняла на себя вид няньки и, пришед во дворец, объявила, что не угодно ли будет королю ее принять для воспитания новорожденного королевича. Не забыла притом упомянуть о себе, что она нарочно пришла в сие королевство из другого царства, из другого королевства.