Замочек для моего любимого - Владимир Колычев

– Тук-тук-тук!

Кирилл откинулся в кресле и вытянул ноги, наблюдая, как она ставит поднос. Яичница с ветчиной, нарезанные вдоль свежие огурцы, кофе, печенье. Все хорошо, но то же самое будет есть и Семен. Она готовила и для него. Семен для нее на первом месте, а Кирилл всего лишь палочка-выручалочка.

– Ты на меня сердишься? – спросила она.

– Нет, я тобой восхищаюсь.

– Ты должен меня презирать, – вздохнула Лилия.

– А я восхищаюсь. Твоей наглостью.

– Да. Тогда все хорошо, – снова улыбнулась она, усаживаясь в свободное кресло.

– Что хорошо?

– Когда ты злишься, ты понятный.

– А сама понятной быть не пробовала?

– Семен же тебе сказал, что я его до тебя знала.

– А замуж за меня зачем вышла?

– Узнала, а потом забыла.

– Потом снова вспомнила.

– Случайно с ним встретилась.

– В туалете.

– Давай без нюансов, – поморщилась Лилия.

– Спартак тоже нюанс?

– Спартак не так все понял.

– Ну да, ты же не какая-то там.

– У меня в жизни было всего двое мужчин. Один из них ты… Я бы даже сказала, что ты был моим единственным мужчиной. – Лилия проникновенно и с чувством вины посмотрела на Кирилла.

– Не так. У тебя вообще не было мужчин.

– Я в том смысле, что Семен бы не взял на себя мою вину.

– Да, но ты ушла к нему.

– Поверь, это был очень трудный выбор.

– Ты предала меня. Ты предала себя.

– Я даже не прошу у тебя прощения. Потому что ты не простишь.

– Ты просишь у меня прибежища.

– Да, но только потому, что ты настоящий мужчина.

– Можешь остаться. Но видеть я тебя не хочу. – Кирилл кивком показал на дверь.

Он прогонял Лилию, но она почему-то обрадовалась так, словно он ее прощал. Поднялась, подошла к нему, поцеловала в щеку и, отскочив, как теннисный мячик от ракетки, вышла из кабинета.

Кирилл недоуменно смотрел ей вслед. Можно ли ей верить? Можно ли вернуть ее обратно? Да и нужно ли это?

Ветра и дожди сделали свое дело, скальный обрыв, простоявший в неизменном виде многие века, стал разрушаться. Настал момент, когда росшая на нем сосна осталась висеть в воздухе, корнями вгрызаясь в каменистый грунт.

А корни крепкие, толстые – сосна даже не накренилась. Так и стоит над бездной, широко расправив крону. Так и человек должен иметь прочные корни, только тогда он может смело смотреть судьбе в глаза. И возвышаться над жизненными обстоятельствами. Был бы Евгений Спартакович грузином, он обязательно бы придумал тост на эту тему. Но корни у него армянские. Крепкие корни, длинные, цепкие… Только вот голова почему-то клонится книзу, как солнце к закату. Потому что жизнь обрубила самый молодой, но самый ценный корень.

Да, он считал своего единственного сына недоумком, порой даже готов был проклясть его. В шестнадцать лет Спартак изнасиловал свою одноклассницу, дело замяли, но из школы его выгнали. А какой позор был для отца. В семнадцать Спартак практически сел на иглу, еще чуть-чуть, и не сняли бы. Пьянки, гулянки – это суровые будни. Но молодость – явление временное, рано или поздно Спартак бы повзрослел. И неважно, каким он был. Евгений Спартакович любил своего сына, а какой-то урод убил его. И жизнь остановилась.

Евгений Спартакович осторожно подошел к стойкой сосне, оперся на ствол, поставив ногу на выступающий из грунта корень, глянул вниз. На узкой прибрежной полоске змеилась пенная кайма от набегающих волн. Море уходило за горизонт, грязно-зеленую муть у берега сменяла темно-синяя, брезжащая на ветру гладь.

– Папа!

Ветер дул с моря, но набежало вдруг и с берега – воздушная волна ударила в спину, пытаясь скинуть вниз.

– Папа! – Карина схватила Евгения Спартаковича за руку.

– Дочка, ты чего?

Его бабка была армянкой, дед – русским. Отец родился светловолосым, и Евгений тоже. И женился он на русской. Две старшие дочери пошли в него и в мать, а в младшей взыграла армянская кровь. Волосы густые и черные как смоль, глаза большие, миндалевидные. Высокая, стройная как кипарис.

Старшие дочери уже замужем, все устроены, да и Карине пора. Двадцать лет уже, в девках засиделась. Но не хочет она замуж, и все из-за Семена, будь он неладен. Влюбилась в него как кошка, никого другого видеть не хочет. И отцовское слово не указ. Строптивая, вся в мать, царствие ей небесное.

– Куда тебя понесло?

– Да вот, вниз глянуть захотелось.

– Камнем вниз?

– Ты думаешь, что я… Это ты зря! – жестко глянул на дочь Евгений Спартакович.

Ему всего пятьдесят шесть, рано еще на тот свет. А если пора, то уйдет он как в армию – по призыву. Призовут свыше, и уйдет. С легкой душой. Если, конечно, сможет отомстить убийце своего сына.

– Да не думаю я… Давай!

Карина снова взяла его за руку, чтобы помочь, но Евгений Спартакович, качнув головой, сошел с соснового корня без ее участия.

– Места себе не находишь… – громко и с укором произнесла девушка и тихо добавила: – Съездил бы лучше к своей этой…

У Евгения Спартаковича была любимая женщина, но в дом он к себе приводить ее не решался. Спартак был против, да и Карина не хотела. А после трагедии с сыном Евгений Спартакович почему-то охладел к Татьяне. Так, иногда наезжал. О том, чтобы жить с ней в своем доме, не могло быть и речи.

– У меня всё на месте. И все и всё.

– Знаю я, – с осуждением проговорила Карина.

– Что ты знаешь?

– Знаю, почему Семен от тебя прячется.

– Что ты знаешь?

– Знаю! – смело посмотрела она отцу в глаза.

И Евгений Спартакович едва выдержал этот взгляд.

Семен был кумиром его младших детей. Спартак старался во всем ему подражать, а Карина была в него влюблена, о чем Евгений Спартакович узнал слишком поздно. Семен крутил с какой-то московской вертихвосткой, Спартак пошел по его следам, но нарвался на ее мужа, итог известен. И крайним оказался Семен. Сгоряча Евгений Спартакович велел ему решить вопрос с убийцей. Семен деньги получил и даже сказал, что вопрос решен. Евгений Спартакович успокоился, но потом вдруг выяснилось, что племянник обманул.

Все бы ничего, но когда-то Евгения Спартаковича предал его родной брат, отец Семена. Прошло время, старая история поросла травой, братья, в конце концов, помирились. И тут вдруг Семен сыпнул соль на старую рану. Евгений Спартакович хотел его наказать, но шельмец удрал в Москву к своей подружке. Тогда он и узнал, что его младшая дочь влюблена в Семена. Карина объяснила ему это очень доходчиво.