Кремль 2222. Замоскворечье - Максим Хорсун

Лан рванул потолочника на себя, заставил его удариться грудью и мордой об решетку. Клацнули устрашающие зубы, чудовище откусило само себе половину языка. Когда Лан во второй раз приложил потолочника об решетку, в пасти у мутанта уже булькала кровь. Но Лан не останавливался, он с силой дергал за щупальца, раз за разом посылая беспокойного соседа на стальные прутья. От ударов содрогались сразу несколько клеток. Притихшие обитатели зверинца молча глядели на происходящее и лишь подергивали ноздрями, ощущая пьянящий запах крови.

Когда избитый потолочник обмяк, Лан просунул руку в его клетку, обнял мута за шею, словно старого приятеля, а потом с силой сжал. Хрустнули шейные позвонки, из пасти вывалился укороченный язык, а щупальца заметались, сворачиваясь кольцами и разворачиваясь обратно, словно гигантские дождевые черви.

Убедившись, что мутант мертв, Лан вернулся на середину своей клетки и снова сел. Он восстановил дыхание и приготовился терпеливо ждать, однако не прошло и десяти минут, как появился смотритель зверинца. Здоровяк вальяжно шел по коридору, звеня связкой ключей на поясе и громыхая по прутьям решеток жердиной с петлей. Возле клетки с мертвым потолочником он остановился, точно налетел на невидимую преграду. Его маленькие поросячьи глазки недоуменно заморгали.

– Кузя! – позвал он, осторожно приближаясь к решетке. – Кузнечик, ты чего? Приболел?

Потолочник, само собой, ничего ответить не мог. Он валялся с широко распахнутой пастью и глядел в пустоту помутневшими фасетками единственного уцелевшего глаза. Кончик одного из щупалец все еще подрагивал, реагируя на затухающие сигналы нервной системы.

– Кузя! – смотритель встревожился не на шутку. – Кузя, что стряслось?.. – он собрался было открыть дверь, но потом его осенила внезапная догадка. Здоровяк медленно отпустил связку ключей, и так же заторможенно, словно пребывая в сильнейшем шоке, повернулся к Лану.

– Ты! – в этой коротком выкрике можно было услышать и вопрос, и невозможность поверить собственным глазам, и обвинение.

Лан виновато развел руками и покачал головой.

– За него же было серебром уплачено! – вскипел смотритель. – Прекрасная половозрелая особь из МГУ! Да за это Кудесник с тебя шкуру спустит! – и, не имея больше сил сдерживать гнев, здоровяк перехватил покрепче свою жердину, а затем с привычной сноровкой сунул ее в клетку Лана, чтоб набросить на шею дружинника петлю. Но у Лана ушки уже были на макушке, и он не позволил поймать себя столь унизительным образом во второй раз.

У него не было плана действий. Он даже смутно не мог предположить, как будут развиваться события дальше. Все, что ему оставалось, – лишь действовать по ситуации, и искать возможности. Для начала – возможности сохранить себе жизнь.

Петля захлестнулась на левом предплечье Лана, которое тот специально выставил вперед. Когда веревка врезалась в мышцы, Лан вцепился в жердину пальцами, точно кузнечными клещами. Смотритель попытался освободить свой нехитрый инструмент, но не тут-то было. Лан ударил по жердине ногой и перебил ее на середине длины; мгновенно освободил предплечье из петли, перехватил оказавшийся у него в руках обломок, и накинул веревку на шею смотрителя. А дальше – поступил с ним примерно так же, как и с потолочником: бросил здоровяка физиономией на решетку своей клетки. Смотритель обиженно хрюкнул, вытащил из кармана складной нож, но Лан отобрал это оружие до того, как здоровяк успел понять, что происходит. Следом за ножом в руках у дружинника оказалась и связка ключей.

– Э! А ну – руки! – послышался чей-то испуганный голос. К клетке подбежал охранник арены, вооруженный помповым ружьем. Наемник был совсем юным, и старая, с чужого плеча, «горка» сидела на нем, точно мешок. – Ты чего?.. Совсем?.. Отпусти его! – от волнения он глотал слова.

Лан спрятался за прижатым к решетке здоровяком, словно за живым щитом. Чтоб у смотрителя зверинца отпала любая мысль о сопротивлении, Лан нанес ему короткий, но сокрушительный удар под дых.

– Руки! – молодой охранник метался за спиной у смотрителя, прикидывая, как бы подстрелить возмутителя спокойствия, не задев своего человека. – Помогите! Эй! – он запоздало принялся бить тревогу.

Лан метнул в охранника нож, бросать из-за решетки было не очень сподручно, но он все-таки попал в цель: острие вошло наемнику между шеей и ключицей. Рана была явно неглубокой, но кровь хлынула, как из зарезанной свиньи. Охранник смертельно побледнел и привалился к решетке находящейся за его спиной клетки. Лан увидел, как между прутьями просунулись руки, обмотанные грязными полосками ткани, как почерневшие пальцы схватили охранника, мгновенно лишив его возможности сопротивляться.

– Пошабавимся! Пошабавимся! – предвкушали дампы в два голоса.

Лан отбросил смотрителя зверинца подальше и, прикусив от усердия язык, принялся подбирать ключ от своего узилища. Дампы тем временем выдернули из раны на шее охранника нож и им же вспороли наемнику горло. Лан напрягся, когда увидел, что в руках у одного из братьев Шептунов появилось ружье.

– Быштрее! – дамп навел ствол на дружинника. – Клющ с ршавым верхом!

Действительно, ржавый ключ со скрежетом провернулся в замке, и Лан распахнул дверь. По полу коридора растеклась горячая кровь охранника. Смотритель зверинца лежал на боку и слабо хрипел, схватившись за объемистое пузо. Лан быстро осмотрелся: больше никого. Но то ли еще будет! Новоарбатовка хорошо охраняется, и, устраивая переполох, надо было брать в расчет, что придется иметь дело с вооруженными старинными стволами крепкими и в меру обученными ребятами, а не с очередным отрядом мародеров. Двустворчатая дверь, через которую Лана завели днем в зверинец, оказалась закрыта. Но так было даже лучше: никто со двора не увидит, что происходит внутри сруба со зловонными обитателями.

– Ошвободи нас! – потребовали дампы, продолжая держать Лана на мушке. – Пошабавися вмеште!

Ох, вот таким союзникам Лан бы ни за что не доверил свои тылы по доброй воле, но торг неуместен, когда тебе в лицо смотрит дуло МР-133.

– Такой ше клющ! Што ты пялишься? Делай шкорее, што тебе говорят!

Но Лан все еще сомневался. Дампы, заляпанные с ног до головы кровью, выглядели более чем зловеще: настоящие исчадия ада, посланники дьявола, а не подвергнувшиеся мутации коренные москвичи.

– А не кинете, братцы? – Лан встряхнул связкой ключей; в этот момент, наверное, все обитатели зверинца, которые обладали разумом или его зачатками, выстроились перед передними решетками своих клеток. Мутанты скулили и взлаивали, привлекая к себе внимание.

– Чешное шлово! – ответил дамп с ружьем, а его братец показал Лану язык и зашелся булькающим смехом, мол, ничего не обещаю.

Ключ действительно подошел к замку от клетки дампов. Братья Шептуны вырвались на волю, старший водил из стороны в сторону стволом ружья, выискивая, в кого можно было бы пострелять, а младшенький поигрывал ножом. Смотритель немного оклемался и поднял голову, он успел окинуть зверинец ошеломленным взглядом, прежде чем под подбородок ему вонзилось еще не успевшее забыть тепло предыдущей жертвы острие. Лан в это время отпирал клетку мамаши Лу; жирная, покрытая свежими шрамами самка нео монотонно бормотала что-то благодарное. Лан ее не слушал, он торопился освободить еще хотя бы несколько мутов для большего переполоха. И желательно таких, какие не вопьются в своего освободителя клыками, как только тот справится с замком.