Гастон. История любви и коварства - Лори Лэнгдон

Шаги приближались, и тогда Гастон обнял Агги рукой за талию и попробовал повернуть ручку двери. Заперто. Дверной проём, в котором они прятались, был шириной как минимум тридцать сантиметров; если молчать и не шевелиться, то им может повезти и человек пройдёт мимо. Гастон закрыл Агату своим телом, чтобы они слились с темнотой проёма.

Шаги стучали в унисон с его сердцем, и живот у юноши подвело.

«Пожалуйста, пусть только это не Обер, и не отец, и не мать, и не дай бог Жорж!»

Слуг можно запугать, Гвени подкупить, но все остальные с удовольствием воспользуются возможностью разрушить его жизнь. Агата пошевелилась и издала слабый стон. Он прижал губы к её уху.

– Ш-ш-ш...

Топот шагов вдруг остановился, и Гастон мог поклясться, что вместе с ним остановилось его сердце. Потом он услышал тихие голоса.

– Повариха в бешенстве. Где новая девушка?

– Я отправил её на кухню с супницей десять минут назад!

– Может, заблудилась?

– Лучше найти её, а то...

Голоса стихли, потонув в скрипе сервировочного столика. А значит, лакей увозил из столовой посуду.

– Агги! – прошептал Гастон и отпустил её.

Оказалось, она смотрела на него и моргала.

– Вы очнулись? Хорошо. Нужно уходить. Сейчас мои родственники пойдут с обеда. – Он отступил назад. – Вы можете идти?

Она кивнула, всё ещё мечтательно.

Какая она милая. Эта мысль пришла к нему неожиданно, когда он изучал её лучезарное лицо.

Агата тоже обежала его глазами и расплылась в широкой улыбке.

– Получилось.

– Что получилось? – Гастон поднял супницу, сунул её в руки девушке и только сейчас вспомнил, что его кожа вдруг будто проснулась от долгого сна. Он прикоснулся к лицу, и ноги у него подкосились. – Что вы со мной сделали?

Агата победоносно улыбнулась.

– Я вас вылечила.

Глава 6

Агата

– ЧТО? – ГАСТОН раскрыл рот и тут же закрыл его, щёлкнув зубами. – Поэтому вы потеряли сознание? Потому что использовали свою магию... на мне?

Сомнения погасили в сердце Агаты искру радости. Наверное, надо было сначала спросить у него разрешения? Она собиралась, но предположила, что он будет без ума счастлив, когда заметит перемену.

Плечи у неё поникли, и она уставилась на ярко-оранжевое пятно на краю супницы. Она только хотела помочь. Чтобы приглушить боль Гастона и сломать одну из преград между ним и его матерью. Девушка вытерла большим пальцем пятно толчёной тыквы с поверхности фарфора, точно так же как стёрла изъяны с лица Гастона.

Разве это плохо? Желать помочь. Вылечить человека.

И всё же это был опрометчивый поступок. Она подняла глаза, собираясь извиниться, но увидела, что Гастон, оторопев от удивления, ощупывает свою новую гладкую кожу. Потом он широко улыбнулся, обнажив зубы.

– Вы просто чудо! – Его голос эхом отозвался в коридоре. Гастон поморщился и заговорил тише: – Мать приглашала лекарей и шарлатанов со всего континента, чтобы излечить мою кожу, и всё напрасно. А вы справились мгновенно!

Агата вспыхнула, вдруг ни с того ни с сего засмущавшись:

– Нужно только желание и чуть-чуть магии.

Из столовой донёсся звук задвигаемых стульев, оповещая, что родные Гастона в любую минуту могут выйти из комнаты и появиться в коридоре.

– Мне надо идти, – сказала Агата и вышла из дверного проёма.

– Подождите! – Гастон коснулся её плеча. – Как же я объясню это... всем?

У колдуньи перехватило дух. Об этом она не подумала. Но голоса из столовой зазвучали громче – хозяева дома приближались к открытой двери. Если их с Гастоном застанут вместе, им обоим не поздоровится.

Девушка почти побежала к служебной лестнице. Гастон последовал за ней. Нельзя, чтобы их видели вместе, к тому же ей и так уже влетит за то, что из столовой она сразу не вернулась в кухню. На бегу Агата сказала:

– Спрячьтесь на несколько дней, а потом скажите матери, что помылись тем ужасным мылом, о котором она говорила.

– И что вы предлагаете мне делать в моих апартаментах целыми днями? Вы будете меня навещать?

– Почитайте книгу. Их у вас тут тысячи. Превосходная библиотека!

Гастон открыл ей дверь, и девушка скользнула внутрь. Спустившись на три ступеньки, она поняла, что он всё ещё идёт за ней.

– Когда я смогу увидеться с вами снова?

Она порывисто обернулась:

– Гастон, это ведь вы помогли мне устроиться на это место, но каждый раз, когда мы разговариваем, я рискую потерять его. Думаю, лучше, если какое-то время вы не будете искать встреч со мной. Скажите родным, что вы злитесь, или заболели, или... я не знаю. Но чем дольше они не увидят вашего лица, тем лучше.

– Но... я так много хочу у вас спросить!

Агата была уверена, что на эти вопросы у неё нет ответов.

– Мне надо идти! – Она сбежала по лестнице, оставив Гастона на площадке.

К счастью, на этот раз он не увязался за ней.

Агата бросилась к кухне. И зачем этот дом такой чертовски большой?

* * *

Тем утром, после долгой и утомительной поездки в тесной холодной карете на жёстком сиденье, Агате до ужаса хотелось выйти на улицу размять ноги. Но как только кони выехали рысцой на подъездную дорогу, всю её усталость как рукой сняло при виде Шато-де-Бомон с его башенками, витражами в окнах и романтическими балконами. Гастон жил в замке!

Карета проехала мимо роскошного главного входа к служебному, и девушка восхищённо смотрела на пятиэтажное здание из серого камня и высокую синюю сланцевую крышу. Одна из кухарок, которая не назвала своего имени, остановилась около Агаты и заметила:

– Тебе невероятно повезло, что тебя так просто приняли на работу в самое изысканное поместье на севере Франции. Большинству из нас пришлось заслужить честь получить здесь место.

Подошла горничная с красивыми рыжими волосами и громко заявила:

– О, я думаю, она постаралась заслужить эту честь!

Посмеиваясь и фыркая, служанки направились в дом. С горящим лицом Агата поплелась за ними, намереваясь найти в своей новой комнате укромный уголок, чтобы припрятать там свою котомку с дорогими сердцу вещами. Но повариха выдернула её из процессии и приказала немедленно приниматься за работу. Оказалось, что вздорная женщина управляет кухонной прислугой и является вторым лицом после уважаемого персидского шеф-повара, Огюста Грожана, которого никто не звал иначе как Шеф.

Агата считала,